Кейтель. — Что касается туземных соединений, то там дело опаснее, так как они 
сведены в достаточно крупные единицы.

— Имеется только одно-единственное подразделение полкового типа,-возразил 
Цейдлер. — Все остальные сведены в батальоны. Это также не представляет 
опасности.

— С моей точки зрения,-прервал этот спор Гитлер, — решающий момент заключается 
не в самом факте существования этих соединений, а в том, что мы ни в коей мере 
не должны дать себя обмануть насчет того, чего вообще мы можем от них ждать и 
какое действие это произведет на другую сторону.

— Я позволю себе заявить,-проговорил Кейтель, — что мы будем рассматривать 
национальный комитет Власова как чисто пропагандистское средство.

— Но необходимо провести резкую черту,-сказал Цейдлер. — Там, где дело касается 
противника, там можно все делать, а что происходит внутри, там дело обстоит 
иначе. Здесь должна быть ясная граница. [187]

— Я этот вопрос еще раз поставил перед Розенбергом совершенно четко,-сказал 
Кейтель. — Я задал ему вопрос: каковы их собственные намерения в отношении 
национального комитета? Что касается нас, то мы предполагаем использовать их в 
целях пропаганды для возможно более широкого привлечения перебежчиков.

Его ответ: сведение этих добровольных помощников (так он их называет) и русских,
 украинских, кавказских, татарских боевых соединений в единую русско-украинскую 
освободительную армию, а также, добавлю я, использование этого предприятия с 
пропагандистскими целями.

Здесь мы имеем дело не только с использованием в целях пропаганды, но и особого 
рода сосредоточением. А это есть именно то, чего фюрер не желает.

Оказалось, что того, чего не желает фюрер, не желает никто.

— Сосредоточение я считаю совершенно неправильной мерой, и уж ни в коем случае 
в форме дивизий,-поспешил заявить начальник Генерального штаба. — Батальоны еще 
допустимы, их легко держать в руках. Но соединения выше этого не должны 
допускаться, за исключением казачьей дивизии. Эта последняя будет вести себя 
вполне порядочно.

— Я сказал бы, что, если бы мы успешно удержались на Кавказе, мы могли бы 
наверняка получить соединения не у грузин, а у мелких тюркских народов,-с 
сожалением проговорил Гитлер.

— Такие соединения есть!-торопливо отозвался Кейтель. — Они будут составлять 
исключение из вышеуказанного правила, так как они являются сильнейшими врагами 
большевизма. Они стоят вне дискуссии. Это — тюркские легионы. Это чисто 
туземные соединения. Я еще раз могу указать на то, что мы говорили в прошлом 
году, в начале сентября, они особо отличились в борьбе с бандами… Эти роты, 
поскольку они состоят из безусловно надежных элементов на добровольческой 
основе, могут быть оставлены и дальше, а также могут создаваться заново.

Разговор о Власове начал личный адъютант Гитлера Шмундт.

Он сказал, что его беспокоят поездки Власова на фронт. Власов разъезжает всюду 
в качестве проповедника и проповедует национальное освобождение как в 
населенных пунктах, так и перед добровольными помощниками и войсками…

— Это я уже запретил,-сказал Кейтель.

— Генерал-полковник Линдеман говорит не совсем так, как думает господин 
фельдмаршал…-возразил Шмундт. — Он говорит, что несомненно, этим больше всего 
затруднил борьбу с партизанами. Линдеман говорит, что теперь наступил момент, 
когда одно из двух: или надо сделать уступку этому Власову, даже если мы не 
намерены остановить его, и сказать: «Вы за это получите то-то и то-то», или все 
это дело надо отклонить начисто. Иначе это ударит нам в спину, люди станут 
выражать недовольство и вместо того, чтобы обслуживать железнодорожную сеть, в 
один прекрасный день начнут саботировать ее.

«Фюрер. Вообще этот генерал Власов в наших тыловых районах мне совершенно не 
нужен.



Шмундт. Но он там работает.

Фюрер. Это необходимо прекратить. Он мне нужен только на передовой.

Шмундт. Командующие армиями хотели бы получить такое решение.