Это уже могло иметь неприятные последствия не только для Власова, но и для 
начальства Штрик-Штрикфельдта, и он отправился искать Веделя.

— Теперь, кажется, дело действительно сдвинется,-выслушав Штрик-Штрикфельдта, 
сказал тот. — Разговор, однако, должны подтвердить вы лично, так как вы его 
вели. Я согласен с вашим объяснением, рекомендую только вашему тексту 
предпослать фразу: «По еще не утвержденным предложениям начальника ОКБ/ В. Пр…» 
Если Кейтель проглотит это, это будет означать, что понятие «Освободительная 
армия» санкционируется ОКБ и для русских частей. Тогда вы сможете в ваших 
газетах и в Дабендорфе говорить и писать о ней уже без риска. Отправьте 
телеграмму, а там посмотрим, что дальше будет. Я от своего слова не откажусь.

Однако все эти блистательные ходы «ведомственной дипломатии» результата не 
имели.

Попытка Андрея Андреевича Власова подредактировать национал-социалистическую 
идею и раньше не встречала сочувствия у вождей рейха, теперь же Гитлер был 
взбешен политическими выводами, которые его генералы делали из выступлений 
Власова.

Над головою генерала Власова сгущались тучи, а 8 июня 1943 года разразилась и 
гроза.

В этот день в Бергхофе — горной резиденции Адольфа Гитлера в Верхних Альпах, 
состоялось совещание…

На нем присутствовали: генерал-фельдмаршал Кейтель, личный адъютант фюрера 
генерал-лейтенант Шмундт, новый начальник Генерального штаба генерал Курт 
Цейтлер и полковник Шерф.

Говорили о восточной политике, о Власове, о Русской армии…

Ясно и четко было объявлено, что никакой Русской освободительной армии 
создаваться не будет и все выступления пленного генерала — лишь 
пропагандистский ход, рассчитанный к тому же не на жителей оккупированных 
территорий, а на действующую Красную армию…

Впрочем, трудно было ожидать иной реакции Гитлера. Как мы уже говорили, по 
отношению к России, к русским фашизм ни в чем не отличался от большевизма.

Сохранилась стенограмма{44}этого совещания…

Оно началось в 21 час 45 минут и закончилось глубокой ночью…

— Вопрос об отношении к пленным, добровольцам из пленных и батальонам из 
местных жителей на Востоке представляется мне в данный момент в следующем 
виде…-открывая совещание, начал свой доклад генерал Кейтель. — Вся пропаганда 
Власова, которую он развернул, так сказать, самодельным порядком, послужила 
основой для нынешней капитальной пропаганды, проводимой под условным 
наименованием «серебряный лампас» и рассчитанной на привлечение перебежчиков. С 
этой целью были выпущены листовки, содержание которых мы тогда согласовали с 
рейхсминистром Розенбергом. Он их одобрил и санкционировал. И тогда, с начала 
мая, можно сказать, развернулась широкая тотальная кампания. Мы в них с целью 
пропаганды обещаем, что, если они перейдут к нам, они встретят у нас особое 
обращение…

— Я видел это листовку…-проговорил Гитлер.

— Тогда нами и было отдано распоряжение, чтобы перебежчики направлялись в 
специальные лагеря…

— Это все правильно. Дальше…

— И чтобы в дальнейшем они могли вызваться добровольно на роли-прежде всего 
обыкновенных рабочих, во-вторых, добровольных помощников на оборонных работах и,
 в-третьих, при соответствующих обстоятельствах для зачисления в туземные 
соединения…

— Этого мы в листовках не имеем в виду!-перебил его Гитлер.

— Мы не имеем этого ввиду и в приказе № 13,-заметил начальник генерального 
штаба Цейтлер.

— Это сказано позднее,-проговорил Кейтель. — Об этом сделал распоряжение 
командующий восточными вооруженными силами, на этот счет я осведомлялся… Если 
добровольные помощники в течение определенного испытательного периода 
зарекомендуют себя, они могут просить о зачислении в туземные соединения. Эта 
пропаганда опирается на листовки, которые подписываются национальными или 
«национально-русским комитетом». В этих листовках мы им говорим: с вами будут