правым флангом также в направлении на Ново-Украинку. Кроме того, М. С. Шумилову 
было приказано атаковать одной дивизией в направлении на Антоновку на стыке с 
57-й армией. 

Начало наступления 5-й и 7-й гвардейских армий определялось 8 марта, чтобы дать 
возможность этим армиям развернуть наступление в более благоприятных условиях. 

Фронт прорыва 5-й и 7-й гвардейских армий был 18 км. Обе армии имели большой 
опыт наступательных и оборонительных действий. Они участвовали в Сталинградском 
сражении и были хорошо подготовленными, стойкими армиями, с высокой 
организацией управления. Этот удар на левом крыле фронта, нацеленный в общем 
направлении на Первомайск, имел большое значение в наступательной операции 
фронта. 

На левом фланге 2-го Украинского фронта находилась 57-я армия генерала Н. А. 
Гагена, которая решением Ставки от 18 февраля 1944 г. передавалась 21 февраля 
1944 г. с 24 час. 3-му Украинскому фронту. Ее участок был несколько оттянут 
назад по сравнению с 5-й и 7-й гвардейскими армиями и своим правым флангом 
примыкал к Новгородке. 

Никакого улучшения погоды метеорологи не обещали, поэтому переносить время 
наступления было нецелесообразно. 

Командующие армиями приняли решения в соответствии с той директивой, которая 
была отдана командующим фронтом. Приказы по армиям были проверены мной, штабом 
фронта, и в них были внесены соответствующие поправки. 

Как правило, командующие войсками фронтов и армий после отдачи приказов вновь 
встречались, проверяли и уточняли задачи и если позволяло время, то 
предварительно проигрывали решения либо на картах крупных планов, либо на ящике 
с песком, а иногда и на местности. 

Этот опыт, который выработался в ходе операций в период Великой Отечественной 
войны, был вполне целесообразным и разумным. И хотя иногда времени было 
недостаточно, тем не менее полное уяснение командованием армий и командованием 
фронта порядка выполнения поставленных задач и рассмотрение всех деталей, 
связанных с планированием, было необходимо. 

И в данном случае я решил встретиться с командармами и членами военных советов. 
На этой встрече хотелось раскрыть им свои мысли о предстоящей операции и те 
особенности, о которых в директиве не было сказано. И хотелось узнать, как 
командармы оценивают обстановку, как они учитывают непогоду и распутицу, в 
которых будет проводиться наступление, как они будут преодолевать трудности. 

Командармы были разными по характеру, по манере поведенпя, но у всех было то 
общее, что присуще генералитету Красной Армии, что дала им служба в ее рядах. 
Высокий уровень знаний и богатый боевой опыт командармов позволяли мне 
надеяться, что они верно оценят указанные в директиве цели. Но надо было, чтобы 
они, уяснив общие планы фронта, определили задачи своих армий. 

Я не хотел решать за командармов, и не контроль был главным при этой встрече 
(хотя проверять, как подчиненные понимают приказ и как намерены его выполнять, 
всегда необходимо). Главным было желание помочь им раскрыть своп способности, 
выявить возможности армий, побудить генералов к оперативному творчеству, 
хотелось в этом общении осмыслить уже имеющийся у нас боевой опыт и обеспечить 
условия для успешного выполнения оперативных задач. Мне было интересно услышать 
от командармов их мысли о предстоящем наступлении, их оценку противника, его 
способности к сопротивлению после поражения под Корсунь-Шевченковском. 

Я должен был услышать от каждого командующего, насколько боеспособна его армия, 
на какие усилия способны войска, уже понесшие потери в Корсунь-Шевченковской 
операций, в преддверии новых исключительных трудностей. 

Нам необходимо было определить сильные и слабые стороны своих войск и войск 
противника. На это общее требование надо было ответить конкретным анализом 
обстановки, найти и применить лучшие методы поражения врага. 

В решениях и планах была главная цель: достичь победы с минимальными потерями. 
Для этого требовалось мастерское использование всех родов войск и прежде всего 
их огневых средств, надежное обеспечение взаимодействия, твердое и гибкое 
управление армиями. 

Надо помнить, что управление достигается не только прямыми приказами, 
распоряжениями штабов, но и личным общением командного состава, и тем единством 
мышления, единством идей, которое позволяет командирам и штабам даже при 
отсутствии связи проявлять разумную инициативу, выполнять задачу в соответствии 
с общим замыслом. Этого единства мышления и полного понимания идей, заложенных 
в плане операции Ставкой и командованием фронта, я добивался на встрече с 
командармами.