– Кто на докладе у Михаила Николаевича?

– Лилиенфельд, – ответил адъютант.

У меня даже испарина выступила на лбу: а ну, как увидит меня здесь?

Немедленно покинув приемную, я притаился в коридоре и стал ждать, пока мой шеф 
уйдет. На мое счастье, он не слишком долго задержался у командующего и 
торопливо прошагал к выходу.

Я вновь переступаю порог приемной. Почти торжественно вручаю адъютанту свою 
папку и прошу доложить обо мне М. Н. Тухачевскому. Через несколько минут 
адъютант возвращается и отдает мне обратно запрос института с резолюцией 
командующего:

«Начинжснабзапу. Разрешается. Тухачевский».

Кубарем скатываюсь по мраморной лестнице, выбегаю на тротуар. Льет дождь, но 
мне кажется, что никогда в жизни не было лучшей погоды.

Лилиенфельд несколько омрачил мою радость. За обращение к командующему через 
его голову пришлось отсидеть десять суток на гауптвахте. Отправился я туда, 
захватив алгебру Киселева и тригонометрию Рыбкина. Знал твердо: после отсидки 
меня все же откомандируют в институт.

Так оно и случилось в действительности.



Возглавляя Западный фронт, М. Н. Тухачевский не часто имел возможность бывать в 
нашем институте. Но незримый контакт между ним и студентами не нарушался, 
кажется, ни на минуту.

В истории СПИ был один такой печальный случай, когда часть студенчества при 
подготовке к выборам депутатов в Смоленский горсовет попала под влияние 
меньшевистской агитации, поверила краснобаям и демагогам. Узнав об этом, М. Н. 
Тухачевский явился на предвыборный митинг студентов. Выступление его здесь 
запомнилось мне своей лаконичностью и, если можно так выразиться, суровой 
лиричностью:

– Я воевал на Восточном фронте с Колчаком и… меньшевиками. Я дрался на Кавказе 
с бандами Деникина и… меньшевиками. Здесь, на Западном фронте, рядом с 
польскими панами и иезуитами я встретил опять-таки все тех же меньшевиков…

М. Н. Тухачевский призвал нас всех отдать свои голоса за большевистский 
избирательный список. Призыв этот дошел до молодых сердец: меньшевики 
провалились на выборах в горсовет.

Вспоминается и еще одна встреча студентов СПИ с М. Н. Тухачевским. Дело было в 
1921 году, после разгрома контрреволюционного Кронштадтского мятежа. 23 марта 
институт облетела весть: сегодня прибывает эшелон Смоленских пехотных курсов, 
участвовавших в штурме Кронштадта, а вместе с курсантами ожидается и М. Н. 
Тухачевский, командовавший взятием крепости.

На перроне вокзала выстроились шпалерами войска Смоленского гарнизона. К ним 
присоединились и студенты СПИ. Явились мы сюда прямо с занятий, с книгами под 
мышками и за поясами, с рейсшинами и свертками ватмана. С точки зрения даже 
самого снисходительного строевика студенческие ряды выглядели, прямо скажу, не 
блестяще. На большинстве студентов красноармейские шинели висели, как юбки.

Показался украшенный зеленью и флагами паровоз. Грянул оркестр. Высадившихся из 
теплушек курсантов встретило громовое «ура!». Под звуки марша они направились к 
выходу. Впереди шли особо отличившиеся при штурме Кронштадта с приколотыми к 
шинелям новенькими орденами Красного Знамени. Во главе колонны – М. Н. 
Тухачевский.

Он окинул веселым взглядом нестройные ряды СПИ и довольно громко спросил:

– Что за шотландские стрелки?

С тех пор это прозвище так и прилипло к нам…

С течением времени Смоленский государственный милитаризованный политехнический 
институт Западного фронта был ликвидирован. Студенты получили перевод в высшие 
учебные заведения Москвы и Петрограда. Но на каникулы мы все обычно съезжались 
в Смоленск и были, пожалуй, самыми усердными посетителями Дома Красной Армии. 
Однажды мне в числе других студентов довелось присутствовать там на собрании 
Военно-научного общества, где М. Н. Тухачевский выступил с интереснейшим 
докладом о возможности новой войны. Михаил Николаевич поразил всех нас своей 
глубокой эрудицией и самостоятельностью мышления. С удивительной