А в конце ноября Михаил Николаевич был вызван в Москву и затем, возвратись в 
Сызрань, передал командование 1-й Революционной армией Г. Д. Гаю. Сам он 
откомандировывался на Южный фронт и вступил там в командование 8-й армией.



Командарм-5

Кажется, совсем недавно мы пожимали на прощание руки. Тухачевский отправлялся в 
8-ю армию, а я, сдав должность наштарма Ф. П. Шафаловичу, – в распоряжение 
командующего Восточным фронтом С. С. Каменева.

И вот мы снова вместе. Нежданно-негаданно в марте 1919 года Михаил Николаевич 
явился ко мне на Троицкую улицу в Пензе.

Пока его супруга Мария Владимировна беседует со своей гимназической подругой, 
моей женой Ольгой Александровной, мы уединяемся в небольшую комнатку, и нет 
конца вопросам, восклицаниям. За полгода, миновавшие со дня нашего расставания, 
много воды утекло. Я побывал в Москве, где был представлен Владимиру Ильичу 
Ленину, и мне выпало счастье разговаривать с ним. Из Москвы поехал в Арзамас, 
но штаб фронта нагнал лишь в Симбирске. Проработал там два месяца, заболел и 
вот теперь поправляюсь в Пензе.

– Ну, а вы как, у вас что? – нетерпеливо спрашиваю Михаила Николаевича, 
всматриваясь в его лицо.

Внешне он, пожалуй, мало изменился. Разве что стал увереннее в суждениях.

В Москве Михаил Николаевич тоже встречался с В. И. Лениным. Эта встреча была 
продолжительнее, чем в мае 1918 года, когда Тухачевский получил назначение на 
Восточный фронт.

– Какой великий ум! – восхищается Тухачевский. – Какая широта и 
разносторонность знаний! Просто завидно…

В эту минуту я с особой силой почувствовал в Тухачевском то, что всегда давало 
себя знать, – тягу к знаниям, уважение к эрудиции.

– Но пока что предстоит воевать, – задумчиво говорит Михаил Николаевич. – Здесь,
 на Восточном фронте…

Он назначен командующим 5-й армией – той самой, которая более других пострадала 
от натиска колчаковцев, отступая от Уральского хребта. На пост командарма-5 
Тухачевского рекомендовал ЦК партии, помня о его прежних победах на Восточном 
фронте, о его живых связях с местными партийными организациями, о знании театра 
военных действий.

– Не все прошло гладко, – с горечью добавляет Михаил Николаевич. – Троцкий и 
Вацетис не очень-то довольны моим назначением.

– Да и Сергей Сергеевич вряд ли будет доволен, – бросаю я, вспомнив, как 
однажды Каменев в моем присутствии с явной иронией отозвался о 
«поручике-командарме».

– Что там говорить: довольны – не довольны, – махнул рукой Михаил Николаевич. – 
Надо дела делать. Для обид сейчас нет времени…

Хотя у меня на руках отношение Бюро военных комиссаров в адрес Всеросглавштаба 
с рекомендацией на должность военного руководителя Пензенского губвоенкомата, я,
 ни минуты не колеблясь, решил продолжать службу вместе с Михаилом Николаевичем.
 В тот же день он дал телеграмму С.С.Каменеву с просьбой откомандировать меня в 
его распоряжение.

Дня три-четыре мы вместе провели в Пензе, а потом Тухачевский отправился в штаб 
5-й армии, куда я должен был прибыть, закончив отпуск и лечение.

Мое вступление в новую должность состоялось в самый разгар подготовки 
Восточного фронта к наступлению. 5-я армия находилась на главном направлении – 
сибирском. С 6 августа 1918 года, начиная от Казани, она не выходила из боев, 
несла тяжкие потери. Против нее действовали отлично оснащенные части 
колчаковцев, чехословацкий корпус, французские, итальянские, английские, 
американские, польские и сербские легионы. Каково-то было готовить такую армию 
к наступлению!

Но эта необыкновенной сложности задача оказалась по плечу Михаилу Николаевичу. 
В сравнительно короткий срок, не теряя соприкосновения с противником, он 
восстановил боеспособность армии. Как и прежде, его ближайшим помощником в 
организационно-административной работе был Иван Николаевич Устичев. Вместе с 
тем Тухачевский обрел надежную опору в закаленных боями командирах 5-й армии, 
таких, как И. Ф. Блажевич, С. С. Вострецов, Я. П. Гайлит, А. Я. Лапин, М. С.