Осенью 1919 года меня назначили членом Сибревкома. В только что освобожденном 
от колчаковцев Омске я опять встретился с моим давнишним другом. Надо ли 
говорить о том, как радостна была эта наша встреча, сколько волнующего о боях и 
походах узнал я от возмужавшего М. Н. Тухачевского. Но вскоре нам снова 
пришлось расстаться. Меня свалил тиф. Тухачевского ждали новые фронты, новые 
сражения. В памяти сохранилось относящееся к тому времени постановление 
Реввоенсовета Республики: «Наградить Командующего Пятой армией тов. 
Тухачевского за блестящее руководство победоносной армией орденом Красного 
Знамени».

С гордостью воспринял я это известие. Это чувство не раз посещало меня и в 
последующем, когда узнавал о победах наших войск под руководством М. Н. 
Тухачевского на Кавказском и Западном фронтах, при подавлении Кронштадтского 
мятежа и разгроме антоновщины.

Чуждый малейшей самоуспокоенности, М. Н. Тухачевский продолжал плодотворно 
трудиться и в мирное время, играя все более значительную роль в 
совершенствовании и оснащении нашей армии.

Узнав об аресте Тухачевского, я немедленно написал протестующее письмо Сталину. 
И тут же был арестован сам.

Прошли долгие годы, прежде чем меня реабилитировали. Но не меньшую радость 
принесла мне реабилитация моего незабвенного друга Михаила Николаевича 
Тухачевского, которого я рекомендовал в партию и который до конца был верным ее 
сыном.




КОМАНДАРМ – КОММУНИСТ

Б. Н. ЧИСТОВ


Время, когда М. Н. Тухачевский командовал 1-й Революционной армией, несомненно, 
явилось для него периодом полководческого и партийного становления. Здесь он 
получил первую серьезную партийную закалку, которая в свою очередь 
способствовала развитию его как полководца нового типа.

Партийное возмужание Михаила Николаевича проявилось, в частности, в его тесном 
сотрудничестве с Симбирской большевистской организацией, отдавшей много сил 
делу создания 1-й армии.

Автор этих строк был тогда работником Симбирского комитета РКП (б), являлся 
членом партийной военной комиссии, и ему представилась счастливая возможность 
довольно близко наблюдать командарма-коммуниста.

Хорошо помню, как он появился в наших краях.

В последних числах июня 1918 года телеграф принял из Казани «Декрет № 8 
Реввоенсовета Востфронта».[4 - Так называл тогда свои приказы и постановления 
РВС Восточного фронта. (Прим. авт.)] Этим декретом смещался с поста 
командующего 1-й армией И. А. Харченко и назначался М. Н. Тухачевский. Фамилия 
нового командарма ничего нам не говорила. Тухачевского у нас не знали ни 
военные специалисты, ни партийные работники. Но от него ждали многого.

После жестоких поражений советских войск у Безенчука, у Липягов, под Самарой и 
Сызранью в район действий 1-й армии были двинуты новые отряды, созданные 
местными совдепами и присланные из центра. Прибыли три бронепоезда, броневики. 
Началось сведение разрозненных отрядов в группы.

После этого продвижение противника стало медленнее, однако решающего перелома 
не чувствовалось. Попытки координировать действия советских войск срывались не 
изжитой еще автономностью отдельных отрядов, предпочитавших вести войну 
партизанскими методами. Особенно отличались своеволием и 
недисциплинированностью отряды анархистов и левых эсеров.

К объективным трудностям, неизбежным при перестройке разрозненных отрядов в 
регулярную Красную Армию, прибавлялась тайная дезорганизаторская деятельность 
главкома Востфронта М. А. Муравьева – соучастника заговора ЦК левых эсеров 
против Советской власти. Прикрываясь шумихой и показной деловитостью, он 
всячески стремился оттеснить от руководства войсками большевиков и поставить на 
важнейшие командные посты «своих людей». Начальником обороны Уфы был назначен Ф.
 Е. Махина, засланный в Красную Армию правыми эсерами. Командующим Симбирской 
группой войск – крупнейшей в 1-й армии – был утвержден левый эсер Клим Иванов. 
Сообщником Муравьева был и Харченко.

Среди военных коммунистов и в прифронтовых большевистских организациях царила 
глубокая неудовлетворенность таким положением. Большевики еще не знали всей