ремонт поврежденных линий связи из-за ограниченного запаса проводов  и
другого имущества было делом сложным.  К тому же, отступая,  противник
минировал линии связи  и подходы  к ним.  Пришлось и  в войсках  связи
завести своих  минеров: в  каждой занятой  ремонтом poтe  выделить  по
нескольку бойцов  и  обучить  их  обнаружению  и  обезвреживанию  мин.
Противник подвергал авиационным бомбежкам известные ему линии связи. В
ряде случаев из-за этого приходилось прокладывать новые линии в других
местах.  Трудности  эти   были  предусмотрены,  и   связисты  в   меру
возможностей к ним подготовились. Но вдруг произошло непредвиденное  -
резкое усиление мороза вызвало массовый разрыв проводов. А это грозило
повсеместными перерывами  телеграфной  и телефонной  связи,  в  первую
очередь связи Ставки  со штабами фронтов  и армий -  здесь связь  была
только проводной.
    ГУСКА,  фронтовое  и   армейское  командование  сосредоточили   на
строительстве новых и ремонте поврежденных линий огромные силы:  части
фронтовых и армейских связистов, военно-восстановительные батальоны  и
подразделения, рабочие колонны, бригады работников линейно-технических
служб Наркомата связи. И линии  проводной связи в большинстве  случаев
не отставали от наступавших войск.
    Положение было выправлено,  но Пересыпкин  был озабочен:  возможны
ведь и другие непредвиденные обстоятельства. И вообще нужен был  такой
порядок восстановления и эксплуатации линий проводной связи, чтобы она
функционировала при любых  обстоятельствах. Происшедший вскоре  случай
подтолкнул  Пересышшна   к   принятию  важного   решения   в   области
обслуживания  проводной  связи.  На  пять  суток  задержался  ввод   в
эксплуатацию постоянной линии Солнечногорск - Клин. Причина  оказалась
простой: начальник  связи  Западного  фронта  и  начальник  областного
управления  связи,  понадеявшись  друг   на  друга,  не   организовали
своевременное восстановление этой важной магистрали.
    Пересыпкин, не без оснований, винил  в происшедшем самого себя.  А
свои ошибки  он  переживал  тяжело.  «Нечетко  определил  функции!  Не
разграничил ответственность!» - многое он наговорил себе мысленно в то
время. Успокоившись, он вызвал  необходимых работников ГУСКА,  изложил
им свои соображения  и приказал  срочно оформить их  в виде  директивы
главка.
    27 декабря, занятый редактированием проекта директивы и различными
срочными телефонными разговорами, Пересыпкин  не сразу уловил  веселую
нотку в голосе позвонившего ему управляющего делами СНК Я. Е. Чадаева:
    - Чем заняты, Иван Терентьевич?
    - Да вот верчусь, как грешник на вертеле.
    - Остановитесь на  минутку.  Верховный велел  передать.  Запишите:
постановление СНК  СССР от  двадцать  седьмого декабря  сорок  первого
года.
    - Записал.
    - Так   вот    этим    постановлением   вам    присвоено    звание
генерал-лейтенанта войск связи. Поздравляю.
    - Спасибо.
    - Не слышу энтузиазма.
    - Рад, конечно, - рассмеялся  Пересыпкин. - Только, признаться,  я
разноса ждал.
    Приятно возбужденный,  Пересыпкин еще  раз перечитал  директиву  и
подписал ее. В  этот же день  она была передана  по телеграфу в  штабы
фронтов и армий, в соответствующие учреждения Наркомата связи.
    В директиве  четко определялась  ответственность каждой  инстанции
связи - военной  и общегосударственной  - за  состояние телеграфных  и
телефонных линий  на всем  их протяжении:  от передовой  до  Генштаба.
Впоследствии Пересыпкин писал,  что эта  директива «являлась  основным
руководящим документом  о порядке  восстановления и  эксплуатационного
обслуживания постоянных  линий в  течение всей  Великой  Отечественной
войны».
    В  ходе   первого  общего   наступления  Красной   Армии   гораздо
эффективнее  стала  использоваться   радиосвязь,  широкое   применение
получили и подвижные средства: донесения и распоряжения доставлялись с
помощью  пеших  и  конных   посыльных,  лыжников,  мотоциклистов,   на
автомашинах и самолетах связи.
    Пересыпкин  неоднократно  выезжал   на  фронт   и  возвращался   с
противоречивыми чувствами. Его восхищало мастерство организации  связи
некоторыми штабами, героизм воинов-связистов. Вызывало  удовлетворение
и то,  что  в целом  все  же обеспечивалась  непрерывность  управления
наступавшими  войсками.   В  то   же   время  он   острее   чувствовал
необходимость реальной помощи  фронтовым связистам.  Слова Псурцева  о
связистах, которые «каждый  кусок проволоки к  делу пристраивают»,  он
запомнил надолго. Однако промышленность пока еще мало что могла  дать.
И Пересыпкин все чаще мысленно возвращался к возникшей у него однажды,
как он  выразился,  «задумке».  После разгрома  фашистских  войск  под
Москвой эта «задумка» казалась ему весьма реальной.
    Чаще  всего  своими  мыслями  Пересыпкин  делился  с  Василевским,
который, став  заместителем  начальника Генштаба,  детально  занимался
вопросами связи. И на этот раз Пересыпкин пришел со своей «задумкой» к
Василевскому.  Суть  ее  состояла  в  том,  чтобы  на  базе   корпусов