- Неплохая мишень для гитлеровских асов, - сказал Шалин. 

- Да, тут трудно промахнуться, - согласился я. - Надо принять меры, чтобы здесь 
не задерживаться. 

Я послал группу штабных офицеров к коменданту станции. Вернувшись, они 
подтвердили нашу догадку: да, действительно, наш эшелон имеет станцией 
назначения Курск. 

Не успел я выслушать доклад, как завыли сирены, пронзительно засвистели гудки 
паровозов. Откуда-то с запада нарастал тяжелый гул. Невидимые в ночном небе шли 
бомбардировщики. Судя по гулу, "Юпкерсы-88". 

В небе заметались лучи прожекторов. На платформе рядом со штабным вагоном у 
зенитных орудий уже хлопотали артиллеристы. Раздались первые звонкие залпы. По 
крышам вагона дробно застучали осколки. 

Меня удивило, что, несмотря на огромное скопление составов, противовоздушная 
оборона станции была слабой, и помощь нашей зенитной батареи, которой 
командовал опытный артиллерист старший лейтенант Г. Б. Зеленков, пришлась очень 
кстати. 

Раздались близкие взрывы. Небо озарилось отсветом пожара. Налет был 
непродолжительным. Одна из бомб разорвалась недалеко от штабного вагона. 

Когда был дан отбой, я вышел из вагона. На насыпи толпились бойцы. Подойдя к 
ним, я увидел лежавшую на насыпи девушку. Вглядевшись в ее лицо, я узнал 
официантку из столовой Военного совета - Лизу. 

Смерть всегда нелепа. Но эта показалась мне особенно нелепой. Еще несколько 
часов назад мы отметили в столовой ее день рождения. Лизе исполнилось 
восемнадцать лет. Думали, думали, чем порадовать девушку, и решили подарить ей 
шубку под котик и духи. За обедом вручили Лизе подарки. Она была в восторге. 
Это была первая в ее жизни шубка. 

Как ни парадоксально, но именно эта шубка сыграла в жизни Лизы трагическую роль.
 Когда послышались сигналы воздушной тревоги, все залегли в ближайших кюветах и 
канавах. Лиза побоялась испачкать шубку. Она осталась стоять у вагона. Осколок 
бомбы, пробив мех шубы, впился прямо в сердце. Другим осколком сразило шофера 
генерала Шалина. 

Танкисты похоронили погибших в одной могиле возле железнодорожных путей. Над 
свежим могильным холм м прогремел салют, а вскоре железнодорожники дали зеленый 
свет, и наш состав двинулся к Курску. 

На сумрачном полуразбитом курском вокзале встретили нас представители 
вспомогательного пункта управления Ставки Верховного Главнокомандования. Они и 
провели меня на пункт управления. Там я впервые встретился с Алексеем 
Иннокентьевичем Антоновым, о котором много был наслышан как о генерале, 
обладающем большой военной эрудицией. 

Встретились мы в подвале здания, разбитого бомбами и снарядами. Запомнилось 
лицо Алексея Иннокентьевича, бледное, усталое. Лежала на нем печать долгих 
бессонных ночей. 

- Какими силами располагает ваша армия? - спросил меня Антонов. 

Я доложил, что в состав армии входят 3-й механизированный, 6-й танковый корпуса,
 100-я отдельная танковая бригада и четыре отдельных танковых полка всего 631 
танк. 

Антонов ткнул в карту указкой, острие которой очертило район города Обоянь. 

- Вот место вашей дислокации. Примите меры строжайшей маскировки. Необходимо, 
чтобы противник даже не догадывался о вашем существовании. 

В тот же день вместе с начальником штаба М. А. Шалиным и начальником 
оперативного отдела М. Т. Никитиным мы выехали в отведенный нашей армии район. 

Обоянь - городок небольшой. Стоит он среди полей, дубрав, на реке Псел. Вокруг 
на косогорах у тихих речушек разбросаны уютные деревушки, как будто войной и не 
тронутые. 

Однако, прежде чем ввести сюда войска, мы произвели разведку района, в том 
числе и санитарную. И не зря. Наш медико-санитарный отряд обнаружил очаги 
сыпного тифа. Проклятое дело! Дай только разгуляться сыпняку - больше людей 
потеряешь, чем в бою. Поэтому немедленно приняли самые строгие дезинфекционные 
и другие меры. К счастью, нашим медикам удалось быстро ликвидировать тифозную 
угрозу.