подвальной комнаты. Хранились в них карточки, папки с делами. Под этот хлам мы 
и попали в момент взрыва. Они-то нас и прикрыли. 

Почистились. Стали думать, почему гитлеровцы упорно бомбят этот дом. Их 
назойливость показалась мне подозрительной. 

- Не иначе, где-то тут корректировщик, - сказал я Веденичеву. - Немцы, видимо, 
знают, что здесь штаб. Прикажите обыскать здание. 

Комендант штаба с группой бойцов тщательно осмотрели здание. Бойцы пробрались в 
самые отдаленные отсеки подвала и обнаружили человека с радиопередатчиком, 
немца в цивильном платье. Из допроса выяснилось, что перед нами заместитель 
директора этого учреждения, член нацистской партии. Притаившись в укромном 
отсеке здания, он по рации наводил на нас "мессершмитты". 

Веденичев развернул передо мной карту Берлина. Красные стрелы упирались в 
центральный железнодорожный узел. 11-й гвардейский корпус во взаимодействии с 
29-м гвардейским стрелковым корпусом вел бой в кварталах, примыкающих к этому 
району. 

- Здесь, - докладывал Веденичев, - обороняются остатки танковой дивизии 
"Мюнхенберг". Кроме того, нам сильно досаждают фольксштурмовцы. 

Доклад Веденичева был прерван появлением Бабаджаняна. Он ввалился в штаб, как 
всегда, шумный, решительный - весь сгусток энергии. 

- Ну как, Армо, горячо приходится! 

- Но то слово, товарищ командующий. Ад кромешный. Сегодня фашисты прямо-таки 
озверели. Пять раз переходили в контратаки. И кто среди них воюет мальчишки! А 
то и старики! Совсем плохи дела у Гитлера! 

- О Гитлере потом. Расскажи, как дела у тебя. 

- Все атаки отбиты. Продвигаемся вперед. Но мешают завалы и баррикады на улицах.
 Ни танку, ни пушке не продвинуться. А саперам к завалам не подойти: фашисты их 
держат под огнем. Правда, хорошо помогает пехота Чуйкова: выкуривает гадов 
огнеметами... 

Несмотря на все трудности, 11-й гвардейский танковый корпус совместно с 29-м 
гвардейским стрелковым овладел центральным железнодорожным узлом. 

Штаб корпуса перебазировался на новое место, поближе к передовым частям. 

В эти дни гитлеровцы сражались не только на земле и в воздухе, но и под землей. 
Мы знали, что в германской столице есть метро. Но в горячке боя или забыли об 
этом, или просто недооценили с военной точки зрения значения подземных 
коммуникаций. А между тем они давали фашистам отличные возможности для маневра. 
Пользуясь метро, гитлеровцы могли наносить удары с тыла по советским войскам, 
уже прорвавшимся к центру города. 

Так однажды и случилось. Но мы тут же спохватились и приняли нужные меры взяли 
под контроль все выходы из метро, а кое-где устроили завалы. В общем, 
парализовали "подземные маневры врага". 

Приняли мы меры и к тому, чтобы усилить контроль за безопасностью в 
освобожденных от врага районах города. Выделили для этой цели 
артиллерийско-самоходную бригаду, которой командовал В. И. Земляков, получивший 
звание Героя Советского Союза за Гдыньскую операцию. Воины самоходной бригады 
патрулировали по улицам, наблюдали за порядком, предупреждали коварные происки 
врага. В то же время бригада входила в мой резерв. 

Па захваченных железнодорожных путях берлинских вокзалов стояли груженые 
эшелоны. Что в них находилось, мы не знали. Но, патрулируя железнодорожные пути,
 воины-самоходчики заметили, что местные жители таскают из вагонов мешки с 
мукой. 

Земляков приказал взять груженые эшелоны под охрану: содержимое их растащат, а 
ведь нам предстояло кормить мирное берлинское население. 

Войска Красной Армии медленно, но неотвратимо приближались к центру города. 27 
апреля част 8-й гвардейской и нашей армии были отделены от парка Тиргартен - 
конечной цели нашего наступления - расстоянием в 1 километр. Бои начались в 
самом центре Берлина, там, где располагались военные и правительственные 
учреждения Германии, штаб обороны города и бункер Гитлера. Теперь вражеская 
группировка была зажата на узкой полосе шириной 3-5 километров, длиной 16 
километров. Вся эта территория находилась под непрерывным огневым воздействием 
нашей артиллерии и авиации. В довершение всего противник лишился обоих 
аэропортов - Темпельхоф и Адлерсхоф. Правда, он подготовил запасную площадку на 
Шарлотенбургштрассе в Тиргартене, но она находилась под особым контролем 16-й