Оборона наша обрела устойчивость и глубину, и, когда 9 и 10 июля противник 
предпринял ряд сильных атак, они закончились для него неудачно. Правда, утром 

10 июля ему удалось добиться небольшого успеха в районе Верхопенье. 
Моторизованная дивизия "Великая Германия" и 3-я танковая дивизия, нащупав 
слабое место в пашой обороне на стыке 6-го танкового и 3-го механизированного 
корпусов, проникли в боевые порядки оборонявшейся здесь 67-й гвардейской 
стрелковой дивизии. Группы по 60 танков противника неоднократно врывались в 
село. Но всякий раз контратаки танкистов и стрелков вынуждали гитлеровцев 
отступать. И пехотинцы, и артиллеристы, и танкисты дрались с яростным 
ожесточением. Когда командир танковой роты 22-й танковой бригады лейтенант П. И.
 Битковский обнаружил, что у него кончились боеприпасы, он пошел на таран 
"тигра". 

Наконец гитлеровцам удалось вырваться на северо-запад и достичь населенных 
пунктов Новенькое, Новоселов-ка-2. Они явно пытались окружить 6-й танковый 
корпус и 90-ю гвардейскую дивизию, оборонявшиеся юго-западнее Верхопенья. На 
карте Шалина было видно, как синяя карандашная линия огибает позиции наших 
войск с северо-востока. Я приказал войскам отойти на запад и совместно с 10-м 
танковым корпусом и 184-й стрелковой дивизией создать прочную оборону. В 
результате этих мер наступление противника захлебнулось и на правом фланге 
армии. 

Хотя 9 и 10 июля Манштейн по-прежнему бросал крупные массы танков и по-прежнему 
в воздух поднимались тяжело груженные бомбами "Юнкерсы-52", мы чувствовали, что 
все это, скорее, жест отчаяния, чем силы. Нетрудно было заметить, что враг 
нервничает, что нужно продержаться еще день-другой - и силы его иссякнут. 

Поздно вечером 10 июля, выслушав доклады заместителей и начальников отделов 
штабов, я почувствовал такую усталость, что был не в состоянии стоять. Еле-еле 
добрел до избы, где жил, и как был в пропыленных сапогах, так и повалился на 
кровать. За все эти дни приходилось спать не больше двух часов в сутки, и то на 
ходу, в машине или бронетранспортере. Спал как убитый, и мой адъютант 
Кондратенко с трудом растолкал меня в седьмом часу. Стояло прекрасное солнечное 
утро, и какой-то внутренний голос подсказывал, что сегодня - день хороших 
новостей. 

Так оно и оказалось. В штабе меня обрадовали: противник ведет себя тихо, 
активных действий не предпринимает. Как потом выяснилось, гитлеровское 
командование, отчаявшись прорваться к Курску на обояньском направлении, 
перегруппировало своп силы и пыталось обойти нашу армию с востока через 
Прохоровку. Именно туда двинулись колонны танковых дивизий СС "Адольф Гитлер" и 
"Райх", намереваясь прорваться к заветной цели через этот район. Оставшаяся на 
нашем участке 11-я танковая дивизия вынуждена была перейти к обороне. 

12 июля противник развернул наступление на прохоровском направлении. Но 
Верховное Командование своевременно выдвинуло под Прохоровку из своего резерва 
5-ю гвардейскую танковую армию под командованием генерала П. А. Ротмистрова и 
5-ю гвардейскую армию генерала A.С. Жадова. Разыгралось еще невиданное по 
размаху танковое сражение: в нем одновременно участвовало с обеих сторон до 
1200 машин. Закончилось оно полным разгромом гитлеровских бронетанковых полчищ. 


На долю 1-й танковой армии в Прозоровском сражении выпала хотя и 
вспомогательная, но не последняя роль. Еще 10 июля командующий войсками фронта 
Н. Ф. Ватутин предупредил нас, что фашисты концентрируют большие танковые силы 
под Прохоровкой. Тут же приказал мне нанести правым флангом 1-й танковой 
контрудар по противнику. 

- Больших задач на глубокий прорыв немецкой обороны вам не ставлю, сказал он, - 
продвинетесь на километр-другой - и хорошо. Главное - сковать немецкие войска, 
лишить их возможности свободно маневрировать резервами, не дать им больше 
накапливать силы под Прохоровкой. 

На правом фланге нашей армии находились приданные ей 5-й и 10-й танковые 
корпуса. Они и должны были осуществить намеченный контрудар совместно с частью 
сил 6-й гвардейской армии из района Новоселовка-2 - Новенькое в восточном 
направлении на Яковлеве. После довольно внушительной артиллерийской подготовки 
танки пошли вперед, за ними пехота. Вскоре им удалось продвинуться примерно на 
те 2 километра, о которых говорил генерал Ватутин. 

Ставя задачу Кравченко и Буркову, мы не ограничивали их наступательные действия 
только этими 2 километрами. Наоборот, нацеливали на более глубокий прорыв 
фашистской обороны. 

Делали это умышленно, учитывая чисто психологические моменты. Ведь сказать 
людям, что они посылаются в бой с крайне ограниченными целями, лишь для того, 
чтобы привлечь на себя внимание противника, они и действовать станут не с той 
энергией, как если бы им пришлось идти на прорыв вражеской обороны с намерением