них думать. В конце концов, разве эти люди не были солдатами? Ведь это был 
военный транспорт, он перевозил вражеских солдат. А они, подводники, начни они 
размышлять о стонах раненых людей, о причиненных страданиях, о всех убитых или 
еще пытающихся спасти свою жизнь, барахтаясь посреди темного ужаса океана, 
разве смогли бы они и дальше заниматься своим делом? Для них, как, впрочем, для 
любого солдата, летчика, моряка любой армии на свете, были темы, думать о 
которых даже намеками они сами себе строго-настрого запретили. Точно так же 
относились они и к собственной смерти. Разве подводная лодка не была, в 
сущности плавучим гробом, да еще самым страшным из всех, какие только можно 
себе представить?

И Гартенштейн неторопливо заполнял судовой журнал: «22.07 – 7721. Торпедные 
аппараты №1 и №3. Половинный угол. Длина вражеского корабля – 140. Время 
подхода – 3 6' . Первая цель достигнута. Вторая цель достигнута. Пара должно 
быть гораздо больше. Паровая машина встала. Спускают спасательные шлюпки. 
Сильный крен на нос – с подветренной стороны. Дистанция 3000 м. Курсируем в 
ожидании окончательного затопления».

И тут к Гартенштейну вбегает матрос-связист. Только что перехвачена радиограмма.
 Потопленное судно сообщает свое название – «Лакония», свои координаты, а 
дальше идет бесконечный призыв: SSS. Не «SОS», как следовало бы ожидать, а 
именно «SSS». Гартенштейн даже подпрыгнул на стуле от неожиданности. Он понял 
задумку потерпевших крушение: средняя «S» должна была означать «субмарину», т.
 е. подводную лодку. Это был сигнал тревоги всем, находящимся в этом районе 
океана судам и самолетам: «Нас потопила подводная лодка. Она где-то здесь, 
поблизости!»

Гартенштейн приказал немедленно начать глушение радиосигнала с «Лаконии». А 
расстояние между двумя судами между тем все сокращалось. Уже начинало понемногу 
светать. И то, что открылось взорам Гартенштейна и его моряков, было поистине 
ужасным. Море вокруг было буквально усеяно людьми. Шлюпки были набиты так, что 
их пассажирам приходилось стоять. То же самое творилось на плотах. А сколько 
народу просто держалось на воде, вцепившись в какой-нибудь плавучий обломок! 
Капитан приказал уменьшить скорость подводной лодки. Здесь следовало вести себя 
очень осторожно. Теперь уже Гартенштейн знал наверняка, что потопленный им 
корабль был британским судном под названием «Лакония», водоизмещением в 20 
тысяч тонн, перевозившим тысячи пассажиров. До этого ему приходилось 
торпедировать только грузовые или нефтеналивные суда. Он видел и раньше, как 
оставшиеся в живых члены экипажа пытались спастись в шлюпках. Были тогда и 
жертвы, но уж конечно, не так много. И потом, там были одни военные. Впервые 
Гартенштейну довелось потопить корабль, на котором кроме солдат было полно 
гражданских. А сколько среди них женщин? А сколько детей?

Это были совсем не веселые мысли. Но разве не шла война? Снова вспомнив приказ 
Деница, Гартенштейн понял, что сейчас ему придется искать среди всех этих людей 
командира потонувшего судна и его первого механика. Взять их в плен, учил Дениц,
 значило лишить врага его военного потенциала. Каждому ясно, что капитана 
военного корабля или хорошего механика не выучишь за неделю. Но искать их 
здесь? Легче найти иголку в стоге сена!

И тут Гартенштейн увидел совсем рядом плот. На досках лежала, распластавшись, 
едва прикрытая остатками какой-то одежды, женщина. На плоту она была одна, но 
несколько мужчин, держась руками за края плота, плыли рядом. Чуть поодаль 
немецкий офицер заметил еще двоих: эти вцепились в пустой ящик из-под 
апельсинов. Приглядевшись внимательнее, он увидел оранжевые точки плодов, 
плавающих вокруг… Это казалось жестокой насмешкой… И вдруг раздался крик: 
«Aiuto! Aiuto!». Это кричали двое с ящика. Гартенштейн уперся взглядом в 
дежурного радиста, Маннесманна. Почему эти люди кричат по-итальянски? В том, 
что кричали по-итальянски, не сомневались ни тот, ни другой. А крики все не 
смолкали: «Aiuto! Aiuto!» Что здесь делают итальянцы? Итальянцы – союзники 
Германии! Ведь «Лакония» – британское судно! Гартенштейну даже успели уже 
передать краткие данные о потопленном судне: построено в 1922 году на судоверфи 
Уайт Стар Лайн, в мирное время число пассажиров – 1580, в военных условиях – до 
6000 человек. И снова этот вопль: «Aiuto! Aiuto!» Нет, с этим надо было 
разобраться. И Гартенштейн отдает приказ выловить и поднять на борт двоих с 
апельсинового ящика. Матросы быстро бросили пеньковый трос, и вот двое 
несчастных уже на борту подводной лодки. Их немедленно ведут к Гартенштейну, 
как есть: мокрых, задыхающихся от слабости и волнения.

– Вы – итальянцы?

– Итальянцы!

И оба заговорили разом, перебивая друг друга. Гартенштейн не понял ни слова. 
Тогда он просто указал на плавающих вокруг людей:

– Тоже итальянцы?

Спасенные дружно закивали: да, да, итальянцы! Больше тысячи. Пленные. Только 
тут Гартенштейн начал понимать. Итак, по его вине в волнах Атлантики плавают