экипаж не погиб. Японцы взяли полуразрушенный кораблик на буксир и хотели 
захватить его в качестве военного трофея. Но два оставшихся в живых русских 
моряка закрылись в машинном отделении. Увидев, что их корабль попал в плен, они 
открыли кингстоны, жертвуя своей жизнью. Миноносец затонул.

Развернувшуюся в море драму видели из Порт-Артура. Чтобы спасти «Стерегущий» 
или отомстить за него, в море вышел сначала крейсер «Новик», а чуть погодя и 
«Аскольд». Андреевский крест с голубой лентой, флаг Макарова, развевался на 
мачте «Новика». Макаров перешел на корабль, который был первым готов выйти в 
море.

Но боя не вышло. «Новик» и «Аскольд», преследуя японские миноносцы, вошли в 
зону огня основных сил эскадры Того. Чтобы не жертвовать напрасно двумя 
крейсерами, надо было разворачиваться и уходить обратно. Макаров так и поступил.


Однако его выход произвел впечатление, и не только на русскую эскадру. Японцы 
находили, что он вел себя по-самурайски.

Едва Макаров под возгласы «ура» и аплодисменты вошел в порт, как шум 
приветствий заглушили разрывы японских снарядов. Японские корабли стреляли 
через полуостров Ляотешань. Было время отлива. Русские корабли, запертые, как в 
садке, не могли выйти в море. Батареи фортов из-за большой дистанции или 
закрытые горами не могли отвечать на огонь.

Того и об этом подумал, он предусмотрел эти обстоятельства. Каждый день он 
организовывал и улучшал этот способ ведения боевых действий, к которым он был, 
в некотором смысле, вынужден прибегнуть. Ему надо было проводить 
перегруппировки эскадр, отслеживать повреждения на кораблях, отправлять 
аварийные корабли в ремонт на заводы, следить за наличием боеприпасов и других 
видов довольствия, в общем, вести всю интендантскую работу, одновременно 
поддерживая высокий моральный и боевой дух и экономя силы. Императорскому флоту 
не нужен был Макаров, который бы возвращал ему активность и уверенность. Ему 
нужен был человек, который должен был его держать в готовности все двадцать 
четыре часа в сутки и в момент, когда Макаров попытается – а что он попытается, 
было очевидно! – вырваться из Порт-Артура, смог принять правильное решение. 
Того как раз и был именно таким человеком.

На суше продолжалась зимняя кампания. Нельзя сказать, что русские были плохими 
солдатами. Обороняясь, они показывали себя с самой лучшей стороны. Но если 
русские войска в окопах смогли отбить все прямые атаки противника, то они 
оказались очень маломаневренными и вынуждены были отступать всякий раз, как 
японцы выполняли обходные маневры. Эта неспособность вести маневренную войну 
была следствием в основном чрезмерной привязанности русского штаба к железной 
дороге. И не стратегия здесь причиной, а соображения комфорта. В начале войны 
адмирал Алексеев, русский наместник царя на Дальнем Востоке и главнокомандующий 
морскими и сухопутными силами, имел в своем распоряжении специальный поезд, в 
котором были и вагон-салон, и вагон-ресторан, и спальный вагон. Кроме того, в 
его штабе была целая толпа штабных офицеров. Когда этот «спецпоезд» перемещался,
 перед ним шел еще один: губернатор опасался мин, нападений и диверсий. Адмирал 
Алексеев к тому же ненавидел путешествовать по ночам, а вставал он очень поздно,
 поэтому всю ночь и большую часть утра его поезд стоял на какой-нибудь станции 
или на вокзале. Он также не любил, когда его сон тревожили свистки и пыхтенье 
паровозов. И, как только он ложился спать, в округе прекращалось всякое 
движение поездов.

Когда на место Алексеева был назначен генерал Куропаткин, он первым делом 
изъявил желание иметь в своем распоряжении специальный поезд. Его начальник 
штаба захотел иметь свой. Их примеру последовали командиры армейских корпусов. 
А так как каждый генерал старался как можно реже покидать это комфортабельное 
обиталище, они делали все, чтобы операции их войск проходили вдоль железных 
дорог. Отсюда очевидная стратегическая и тактическая инертность русской армии в 
Маньчжурии.

На море Того оставался начеку и продолжал бомбардировать Порт-Артур с 
максимальной дистанции через сопки полуострова. Один из крейсеров, подойдя к 
порту, корректировал огонь. Но адмирал Макаров разгадал этот маневр. Он 
установил на вершине сопки наблюдательный пост и стал отвечать огнем 
корабельной артиллерии по японским броненосцам.

22 марта броненосцы «Петропавловск», «Севастополь», «Победа» и «Пересвет» вышли 
из порта. Того сразу же послал им навстречу крейсера Дева, пытаясь выманить их 
в открытое море. Напрасно. Четыре русских корабля оставались около берега, под 
защитой фортов. Но на следующий день Того стало известно, что адмирал Макаров 
воспользовался этим коротким выходом в море для тренировки эскадры. Шпионы 
также донесли, что механизмы пушек на русских броненосцах прошли модернизацию и 
дальность стрельбы их увеличилась. Последнее было важным фактом. Он означал, 
что Макаров серьезно готовился к очной встрече в море и артиллерийской дуэли. 
Когда? Этого узнать не удалось. Того решил не ждать, удовлетворяясь 
бомбардировками издали Порт-Артура, а предпринять еще одну попытку запереть