предложением начать переговоры о капитуляции Порт-Артура. На эскадре 
Рожественского эту новость узнали через несколько дней. Она поразила всех, как 
удар грома в ясный день.

Вскоре подошел отряд, прошедший Суэцким каналом, а в феврале к эскадре 
присоединился дополнительный отряд из Либавы. Вместе со вспомогательными судами 
и транспортами с углем армада насчитывала сорок кораблей. И ни одного, где бы 
не царил пессимизм и даже озлобление. Газеты, приходившие из России, не 
прибавляли оптимизма.

Было бы удивительно, если бы в этих условиях дисциплина улучшалась. То тут, то 
там вспыхивали полускрытые бунты, в том числе и из-за плохого питания. Через 
некоторое время до эскадры дошли газеты, описывавшие события 22 января 1905 
года в Санкт-Петербурге. Эти сообщения имели бы меньшие последствия для 
морального духа экипажей, если бы эскадра смогла выйти в море и вступить в бой. 
Но общественное мнение в России требовало нового усиления эскадры. Адмиралу 
Рожественскому пришлось ждать прибытия еще одного отряда кораблей под 
командованием адмирала Небогатова. Это «усиление» состояло из старых, 
потерявших свое боевое значение кораблей.

Длительная стоянка у берегов Мадагаскара не улучшала моральный климат на 
кораблях. К счастью для России, японское правительство выразило протест Парижу 
за использование русским флотом Мадагаскара в качестве своей базы. Париж довел 
до сведения Санкт-Петербурга, что так дальше продолжаться не может, и 
Рожественский получил приказ выйти в море. Эскадра покинула порт 25 марта. Как 
уже говорилось, 8 апреля она прошла Малаккским проливом.

О всех трудностях, встречавшихся на пути адмирала Рожественского, Того получал 
исчерпывающую информацию от японских разведывательных служб. Агенты, следившие 
в бинокли за русскими кораблями во время их прохождения мимо Сингапура, 
отмечали в своих шифрованных телеграммах несколько интересных деталей: корабли 
плохо держали строй; броненосцы были сильно перегружены, их броневые палубы 
почти скрывались под водой; и, наконец, эта почти черная окраска корпусов и 
чертова желтизна труб.

14 апреля Того узнал, что русская эскадра бросила якоря в порту Камрань и 
провела там нечто вроде маневров. 13 мая пришло сообщение, что эскадру догнал 
отряд адмирала Небогатова. Какими бы ни были боевые возможности этого 
соединения, с ним придется считаться в бою. 18 мая агент сообщил, что «большая 
эскадра из почти пятидесяти кораблей под флагом с голубым крестом покинула 
бухту Ванфонг и взяла курс на север». Это было, по-видимому, последнее 
донесение, полученное Того.

Проводя, как обычно, сравнение соотношения сил враждующих флотов перед решающим 
сражением, я не хотел бы затруднять читателя утомительным перечислением. 
Достаточно запомнить следующее: восьми русским броненосцам Того мог 
противопоставить только четыре. Пять русских кораблей были современной 
постройки, но Того имел в своем распоряжении восемь броненосных крейсеров 
против трех Рожественского. У него также было некоторое преимущество в легких 
крейсерах и миноносцах. Если сравнивать артиллерию, то у русских было почти в 
два раза больше орудий главного калибра, но соотношение пушек среднего калибра 
и скорострельность японской артиллерии позволяли японцам обрушивать на врага в 
минуту почти в три раза большую массу снарядов. Японские корабли имели 
преимущество и в скорости. Что касается отличия не в смелости и мужестве, а в 
военном качестве офицеров и экипажей, об этом надо сказать несколько слов.

По обычаю, чтобы отдать последние распоряжения перед сражением, Того собрал у 
себя командиров кораблей и эскадр и обратился к ним со словами:

– Огромное желание Объединенной эскадры встретиться с сильным противником лицом 
к лицу наконец близко к удовлетворению.

Спокойный низкий голос адмирала тем более производил огромное впечатление, что 
его не так часто слышали. В скромном адмиральском салоне голос командующего 
раздавался в абсолютной тишине. «Молчаливый Того» говорил. Слова, с которыми 
Того обращался к своим офицерам, не были общими словами, которыми командир 
напутствует своих подчиненных, отправляя их в огонь. Он формулировал в них свой 
морской и военный опыт. Он передал в нескольких словах главное, то, что 
слушавшие его офицеры должны были немедленно применить на практике:

– Тот, кто нечасто принимал участие в современном морском бою, часто 
переоценивает силы и состояние врага. Во-первых, потому, что не может точно 
оценить урон, нанесенный ему нашими снарядами, в то время как свои потери 
чувствительны и очевидны. Увидев вражеский корабль, пытающийся уйти из-под огня 
и устремившийся сквозь наши порядки, можно посчитать, что тот яростно атакует, 
в другом случае при сближении с кораблем, потерявшим управление и стреляющим 
наугад, может сложиться впечатление, что сила его огня увеличивается. Такие 
примеры нередки в бою. И часто в горячке боя кажется, что мы проиграли, в то 
время как противник на краю гибели. Когда мы даем семь шансов врагу против трех 
наших, на самом деле шансы равны. В морском сражении никогда нельзя думать об