Есть сведения, что после увольнения с флота Л. Ефременков работал в Риге 
мастером цеха завода, Н. Редкобородов – в НИИ в Ленинграде, Я. Коваленко – 
заместителем начальника Высшего военно-морского инженерного училища им. 
Дзержинского.

Большинство членов экипажа жили и работали в Ленинграде и в Кронштадте. К этой 
группе относились: П. Масенков, В. Поспелов, В. Прудников, В. Курочкин, М. 
Марусев, П. Данилов, В. Пархоменко, Н. Гончаров. В Москве работали только трое: 
И. Шнапцев, И. Павлятенко и А. Виноградов. В. Болихин работал в депо Ховрина. В 
Киеве работали А. Пихур и Б. Рошевский. В Туле жили и работали А. Юров и М. 
Колодников. И в Волжском пароходстве работал Ю. Иванов.

Шли годы. Как всегда, беда не ходит одна. Маринеско тяжело заболел. У него 
случился рак горла и желудка. Болезнь мучила беспредельно, он все больше и 
больше слабел. Друзья, как могли, помогали ему деньгами. Александра Ивановича 
лично знал адмирал Иван Степанович Исаков, исполнявший в годы войны должность 
первого заместителя наркома Военно-морского флота. Адмирал также помогал 
деньгами, пересылая ему свои гонорары.

Исаков был и народным депутатом Верховного Совета СССР, и, надо сказать, он мог 
бы добиться положительного решения по службе Маринеско. Но этого не сделал. 
Почему? При его жизни можно было бы узнать его мнение. Но адмирал ушел из жизни 
давно, в 1967 году, и теперь его действия остались загадкой.

Яков Спиридонович Коваленко, человек порядочный, оказался и надежным защитником.
 Он отлично понял чужие ошибки и твердо решил помочь все их исправить, хотя бы 
и после смерти.

Я видел его в Центральном военно-морском архиве в городе Гатчине при 
доскональном изучении старой переписки, относящейся к С-13 и Маринеско.

Борьба за честь Маринеско все еще продолжалась. Ее вели Я.С. Коваленко, Н.Я. 
Редкобородов и их сторонники.

А судьба командира становилась трагичнее и беспощаднее. Маленькой пенсии не 
хватало даже на лекарства. Не было домашней мебели. Нищенская жизнь в 
постельном режиме сокращалась. Перспективы на выздоровление не существовало. 
Прожил он около 50 лет.

С верным своим другом инженер-механиком дивизиона подводных лодок Михаилом 
Филипповичем Ванштейном он выпил в последний раз (врачи это уже разрешили). 
Теперь, когда смерть была рядом, как бывало в самые трудные минуты в войну, у 
него вдруг взыграл бойцовский дух. Говорить он уже не мог, поэтому взял лист 
бумаги и написал: «Миша, у тебя испуганные глаза. Брось. Вот теперь я верю в 
жизнь. Мне поставят искусственный пищевод».

Редкого мужества был этот командир.

25 ноября 1963 года Александра Ивановича не стало.


* * *

Все взыскания с Маринеско давно, еще при его жизни, были сняты. Так делается по 
уставу. Более того, министр обороны маршал Р. Малиновский своим приказом, 
изданным в 1960 году, отменил и аннулировал все прежние наказания и восстановил 
Александра Ивановича в звании, т. е. полностью его реабилитировал. И значит, 
дальше не было никакого смысла снова обвинять Маринеско в нарушениях устава.

Но несмотря на это, у отдельных начальников главной целью была защита своего 
мундира.


* * *

А у входа в гавань Киля немцы поставили памятник «Вильгельму Густлову». И немцы 
до сих пор отлично помнят атаку русского подводника Маринеско.

Иностранные исследователи – английские, западногерманские и шведские – изучали 
атаки С-13 1945 года. Причем англичане атаку на «Вильгельма Густлова» назвали 
«атакой века».

Журнал «Шведский флот» еще в пятидесятых годах открыл очень любопытную 
дискуссию по этой подводной лодке. И самое удивительное в том, что в 1971 году 
шведские читатели задались вопросом: почему Маринеско не Герой Советского 
Союза? Почему не герой командир, который в том же походе потопил и вооруженный 
теплоход «Генерал фон Штойбен», на борту которого было более 3000 гитлеровцев; 
командир, который по тоннажу потопил почти шестую часть того, что сделано всеми 
остальными подводниками Балтики?