были   украшены  пышным  бантом.  Такая  тщательная  подготовка  к  свиданию
польстила мне. Ничего,  что вместо  одной  пришла другая. Мне  ведь  и  Ауля
нравилась.
     Мы  пошли  с  ней  по  просеке  невдалеке от  дачи,  в которой  на лето
разместился ленинградский  детдом. Одной из воспитательниц  его была  мамаша
сестер  Н. Она  не  позволяла своим  дочерям  далеко уходить от усадьбы. Они
обязаны были находиться на таком расстоянии, чтобы могли услышать ее голос.
     Девочка шла молча и то ли от страха, то ли от волнения часто облизывала
губы, точно хотела  пить.  Луна светила  слишком ярко, нас  могли увидеть из
окон дома.  Мы спрятались в тень двух  сросшихся берез. И Ауля вдруг шепотом
предупредила:
     - Туся заругает, если узнает, что мы целовались.
     - А мы ей не скажем, - пообещал я.
     Неумело  поцеловавшись несколько раз,  мы разошлись по  домам  радостно
потрясенными, словно постигли сладкую тайну взрослых.
     Второе  свидание  под березками  было последним: детдом  покидал летний
лагерь.  Прощаясь, мы  дали клятву писать  письма  друг другу каждый день. В
сентябре клятва выполнялась довольно аккуратно: письма приходили через день,
а  в декабре  - через неделю, а  к  весне  переписка  сошла на  нет.  Мы  не
встречались  более пятнадцати лет. Хотя Ауля,  несколько  раздобрев,  обрела
более  пышные формы, все же в ней что - то осталось от той наивной девочки с
косичками.
     Сойдя на берег, я остановился невдалеке от Аули и попытался перехватить
ее взгляд. Она это почувствовала и, видимо приняв меня за навязчивого нахала
моряка, недовольно нахмурилась. Но любопытство все же заставило ее взглянуть
на  меня...  И  вдруг  суровость  словно  сдуло  с  лица,  морщинки  на  лбу
разгладились и глаза засветились.
     - Ой, Пека, ты моряком стал! Тебе очень идет морская форма.
     Радуясь встрече, она подхватила меня под руку и потянула из толпы зевак
в сторону.
     - Ну, рассказывай... что ты? Как ты? Есть ли жена, дети?
     Мои ответы были короткими.
     - Есть сын, он сейчас с женой в эвакуации. Моряком  стал недавно. Ну, а
как ты... Туся?
     - У  нас  без катастроф.  Окончили школу,  вузы,  но рано повыскакивали
замуж.
     - Счастлива?
     - На такие вопросы сразу не отвечают. Семейная жизнь - дело сложное. Ты
меня проводишь? Я здесь недалеко живу.
     Мы прошли с ней несколько улиц  Васильевского острова, вспоминая старых
знакомых, и остановились на углу Первой линии. Здесь Ауля сказала:
     - Сегодня вечером ко мне зайдет Туся. Если  захочешь увидеть, приходи к
семи. Вот тот дом, четвертый этаж...

     Назвав номер квартиры, она ушла, а я постоял еще немного и посмотрел, в
какой подъезд Ауля войдет.
     Возвращаясь на  корабль, я  пытался понять:  осталась  ли хоть  частица
юношеского чувства? Нет, встреча не взволновала, хотя любопытно было узнать,
изменились ли сестры. Когда - то Туся видела  во мне и сверстниках - лужанах
невежественных  провинциалов, которых  пыталась  учить  хорошим манерам. Она
ведь была девочкой из большого города! Какой же стала теперь эта гордячка?
     Вечером,   тщательно   выбрившись  и  подшив  свежий  подворотничок,  я
отправился на Первую линию.  По пути заглянул в кондитерскую. В магазине все
полки были пусты. Продавщица  вытащила из  -  под прилавка выцветшую коробку
дорогих конфет.
     -  Раньше не брали  таких дорогих, а тут словно с ума посходили, что не
выставь  - нарасхват. Для фронтовиков под прилавком держу, - сообщила она по
секрету. - Две последние остались.
     - Что же вы завтра будете делать?
     - Эвакуируюсь, - со вздохом ответила она.
     Сестры  уже  ожидали  меня. Они  явно  готовились  к  встрече: у  обеих
аккуратно были  уложены  волосы. Младшая надела цветастое шелковое платье, а
старшая - бархатное.  Но темное платье  не  могло скрыть  расплывшейся талии
Туси. Напудренная, с подкрашенными губами, она  выглядела старше своих  лет.
Косметика не стерла  морщинок  у глаз и  рта. Туся  жеманно протянула руку и
спросила:
     - Надеюсь, научился целовать дамам ручки?
     - К  сожалению,  еще  не освоил,  -  как  бы  сокрушаясь, признался я и
запросто пожал ей руку.
     -  Да,  да... очень мало изменился,  -  заключила Туся. -  Ауля  права.
Скажи, а ты в военных делах что-нибудь понимаешь?
     - Смотря в каких.
     - Скоро немцы будут в Ленинграде?
     - Я думаю, что они попадут сюда только пленными.
     - Вы,  военные, льстите  себе. А мы думаем другое. Уже никто не верит в
то,  что будете воевать  на  чужой  территории. На  своей бы удержаться!  За
каких-нибудь полтора месяца немцы уничтожили нашу авиацию и
     танки...  Восстановить  потери невозможно.  В  Ленинграде  сами рабочие
разобрали  станки в цехах  и эвакуировались куда -  то на Урал. А ведь могли
выпускать и самолеты и танки.