лягушек, ни тритонов...
     Опасаясь нападений с моря, гитлеровцы заминировали Нижний парк, пляжи и
загородили  проходы несколькими  рядами колючей  проволоки. Всюду  виднелись
предостерегающие надписи на немецком языке: "Опасно. Мины!"
     А любопытный шофер нашего "козлика" не мог удержаться, ему не терпелось
поглядеть,  как  жили  здесь оккупанты. Он заглядывал  чуть ли  не в  каждый
блиндаж, пробирался в  глубокие  землянки и  выходил с  трофеями: то выносил
золенгеновскую бритву, то парафиновый светильник, то флягу.
     - Смотри, нарвешься на мину, - предупредил я его.
     - Я осторожно, не бойтесь,  - ответил он. - Тут фрицы до последнего дня
прятались, не успели поставить мины.
     Но  из  следующей  землянки  он  выскочил  как ошпаренный  и, заикаясь,
сообщил:
     - Та - там  ког  - го -  т - то душат! М - может, фрицы. Д - да - вайте
посмотрим.
     Вытащив  пистолет,  я  прошел  в  тамбур  землянки,  приоткрыл  дверь и
прислушался. Из  глубины помещения действительно доносились  странные звуки:
тонкое взвизгивание, стоны и  храп. Они мне  показались знакомыми. Не  желая
второй раз оказаться в глупом положении, я приказал шоферу:
     - Посвети своим фонариком!
     При свете нагрудного электрического фонарика, держа оружие наготове, мы
прошли  в довольно обширное помещение. Стены здесь были  обшиты полированной
фанерой  и  увешаны  картинами  в  золоченых рамах. Посреди стояла  печурка,
облицованная  старинными  изразцами. По  углам  виднелись  столики  красного
дерева, кожаные кресла, диваны. У задней стенки - пианино...
     Это, видимо, была офицерская кают -  компания, оборудованная вытащенной
из дворцов мебелью.

     На топчане,  покрытом толстым ковром, положив  под  голову ранец, лежал
богатырского вида  парень  и во всю мощь  своих легких  нахрапывал. Он был в
валенках, ватных штанах и довольно засаленном полушубке.
     Я заглянул в лицо,,  утонувшее в густом  мехе  поднятого  воротника,  и
узнал мичмана Мохначева.
     В землянке было  прохладно. Боясь,  что разоспавшийся мичман  обморозит
руки, мы растолкали его.
     Мохначев  первым долгом схватился  за  пистолет, спрятанный за пазухой,
но, разглядев меня, смущенно извинился:
     - Прошу прощения, товарищ капитан, думал - фрицы ожили.
     - Чего же ты тут залег? - спросил я его. - Другого места не нашел?
     - А в  другом месте мне бы не дали  отоспаться.., Сколько суток глаз не
смыкал! Был корректировщиком. Мне ведь эти места знакомы.
     Он угостил нас трофейными сигаретами и не без гордости сказал:
     -  Я последним уходил  из Петергофа и  первым  вошел  в него! Прошу это
отметить, товарищ писатель,
     * * *
     На этом мои блокадные дневники обрывались.
     Мне  захотелось  узнать:  что же  написали  противники о последних днях
блокады? Но ничего интересного я не нашел. Пришлось обратиться к двухтомнику
Юрга Майстера.
     Этот  историк,  щеголяющий  своей  объективностью,  сделав  вывод,  что
"русские  способны  проводить  десантные  операции  в  масштабах  нескольких
дивизий,  имея  самые примитивные средства", все  же  в конце не удержался и
воскликнул:
     "Жаль, что немецкое командование никогда не располагало ни временем, ни
средствами, чтобы  ликвидировать  "котел"  в  районе  Ораниенбаума.  Русские
отстаивали  его  с  большим  упорством  и  весьма  успешно.  Большую  помощь
оказывала .  им береговая  артиллерия Кронштадта  и еще  действовавшие башни
"Марата". В этом окружении находилось не менее десяти дивизий".
     "Атакам ленинградских войск  предшествовал  сильный  огонь  корабельной
артиллерии. Стремительное и успешное наступление  превосходящих  сил русских
увенчалось быстрым и полным успехом. Блокада Ленинграда была прорвана.
     17 января русские войска вырвались из окружения в районе Ораниенбаума и
соединились с войсками Ленинградского фронта".
     Все поставлено с ног на голову! Для чего же это делается?
     Я внимательно  прочел авторское вступление к двухтомнику. Чтобы вызвать
доверие у читателей, Юрг Май - стер написал:
     "Два обстоятельства побудили  автора -  швейцарца по  национальности  -
взяться  за  создание  книги  о действиях  моряков  на  восточно-европейских
театрах  войны:  это,  во  -  первых,  обострение  отношений между  союзными
державами   англо-американского   блока   и   Советским   Союзом...   Второе
обстоятельство - колоссальное перевооружение Советского флота, мощь которого
сейчас уступает лишь мощи  США. Отсюда  возникает необходимость дать в конце
концов кругам, заинтересованным в правильной оценке ударной  силы Советского
флота, книгу, которая исчерпывающе и возможно объективней освещает важнейшие
события восточно-европейской войны 1941 - 1945 гг.".
     О  каких  заинтересованных  кругах Юрг  Майстер  печется?  И  для  чего
предупреждает, что стремился к  полной  объективности, которой  - де  нельзя
требовать от непосредственных участников событий?
     По  мнению Майстера,  немцы  до самых  последних лет  по политическим и
экономическим  причинам  не могли  заняться  такой  работой. Статьи  и книги