97. Дошел благополучно до Лавансари, там постоял дня два и вышел к Гогланду.
За  зиму мы второй раз остров отдали.  Ходил  Дьяков под водой  и  всплывал,
всматривался, вслушивался и... в журнал ничего не записал. Тихо было вокруг.
Больше недели курсировала М - 97  в  заливе и ни мин, ни сторожевых кораблей
hp. обнаружила.  Об  этом Дьяков и доложил по начальству. В штабе  проверили
штурманскую  прокладку  пути  "малютки"  и установили, что она несколько раз
пересекала кромки минных полей, но так удачно, что даже минрепов не задела.
     После  Дьякова  пошли  на  позиции  две "щуки" -  Афанасьева  и Мохова.
Капитан третьего  ранга Афанасьев, как ты знаешь,  был опытным, мог обойтись
без  обеспечивающих,  а капитан -  лейтенант  Мохов  впервые  самостоятельно
выходил  на  Щ-317,  поэтому  с ним  отправился  командир  дивизиона Егоров.
Владимир  Алексеевич к  этому времени получил звание капитана второго ранга.
Он   предложил  командованию  осуществить  смелый  проект:  выйти  одной  из
подводных  лодок  в  Балтику до заморозков, имея  повышенный запас  торпед и
снарядов, пробыть в  тылу  у противника  до  весны,  топя  на  коммуникациях
корабли, когда этого противник не ждет. Командование дало "добро", и  комдив
вышел  разведать, где  находятся  главные  пути перевоза грузов  из Швеции в
Германию.
     За  сто часов  Щ-317  скрытно  прошла сквозь минные поля  и  радировала
командованию, что вышла на свою позицию.
     Девятнадцатого  июня  наши  радисты  перехватили  паническое  сообщение
шведского  радио  о  том,  что  неизвестной  подводной лодкой потоплены  два
транспорта.  А Егоров молчал,  лишь десятого июля  он  доложил по радио, что
утопил пять транспортов и направился в базу.  Но вернуться ему  не довелось.
Видно, где - то в устье Финского залива Щ-317 наткнулась на антенную мину...
     Поход  Афанасьева  закончился  более благополучно,  но  и  он  с трудом
вырвался  из опасной  зоны.  В  середине  июня  двумя торпедами  он  потопил
транспорт,  охраняемый катерами. Далеко не ушел и на следующий день выпустил
еще  две  торпеды по  другому  транспорту, но  промазал.  Чтобы не  упустить
крупную  добычу, Афанасьев  в  азарте  приказал  всплыть и  обстрелять ее из
"сорокапятки".
     Лодка всплыла. Артиллеристы мгновенно заняли  места на верхней палубе и
принялись  палить. Транспорт  ответил  залпом  пушек более крупного калибра.
Этого,  конечно,  никто  не  ждал. Чтобы не попасть  под накрытие,  пришлось
стремительно погрузиться.
     Вскоре появились вызванные транспортом катера -  охотники. Слышно было,
как они ходят, прослушивая фарватер, и бомбят.
     Несколько   дней  Афанасьеву   не   удавалось   всплыть   для   зарядки
аккумуляторов. Ночи были  светлыми.  Стоило показаться из  -  под воды,  как
начинали тарахтеть моторы  преследователей. Уходя от них, лодка обо что - то
ударилась  на  глубине.  В  носу  образовалась  течь.  Только   туман   спас
Афанасьева. Он  смог провентилировать отсеки,  зарядить  аккумуляторы  и  по
радио сообщить  о своем  бедственном положении.  Ему  приказали вернуться  в
базу. И он это выполнил.
     Выход в  Балтику  Егорова послужил сигналом  для  других лодок  первого
эшелона.  В июне в море ушли  несколько "щук" и "эсок".  Прославились в этих
походах капитаны третьего ранга Осипов, Вишневский и  Лисин. Осипов, ни разу
не промазав, потопил  пять  кораблей противника, Вишневский  - три, а Лисин,
потопив транспорт,  сумел  захватить двух пленных, один из них был капитаном
судна.
     Наша  Л  -  3  во  втором  эшелоне  выходила  первой.  В  Лавансари  мы
встретились с "эской" Лисина и кое - что узнали  о проходах в  минных полях.
Это нам  помогло  пройти к  маяку Богшер и шведским берегам. Обо всем этом я
написал  брошюру,  выпущенную Пубалтом,  и  когда-нибудь сделаю  повесть,  с
наблюдениями над самим собой.
     Во втором эшелоне произошел невероятный случай с нашей подводной лодкой
"Лембит". Командир ее Алексей Матиясевич одним залпом торпедировал сразу два
корабля в караване противника. На него, конечно, накинулись катера, шедшие в
охранении. Бомбили так, что лодку бросало из стороны в сторону. Как - то так
получилось,  что  возникла искра  и от  нее  взорвались  газы  одной  группы
аккумуляторных батарей. Начался пожар.

     Ты понимаешь, в лодке под водой пожар!  Когда и так дышать нечем, а тут
еще клубы удушливого дыма.  Ничего страшней не придумаешь. Верная смерть  от
удушья.
     Взрывом обожгло  радиста  и разнесло радиоаппаратуру. Но подводники  не
растерялись: надев маски индивидуальных кислородных приборов,  они капковыми
бушлатами принялись глушить  пламя. Когда загоралась вата - бушлаты топили в
трюме и не позволяли огню разгораться...
     А  катера противника не  отставали. Сбросят  две - три глубинные бомбы,
остановятся и слушают. Пришлось угоревших отпаивать молоком и поддерживать в
них жизнь кислородом.
     Всплыть  удалось только ночью. Когда открыли  рубочный люк, то  в лодку
ворвалась  такая сильная струя свежего воздуха, что сбила нескольких человек
с  ног.  Отдышавшись, лембитовцы все же нашли  в  себе силы выбраться в наши
воды.
     Досталось  и  другим  подводным  лодкам.   Но  они,  потопив  несколько
кораблей, навели панику на "безопасных" коммуникациях противника, где многие
корабли ходили без охранения, и сумели вернуться.
     Гитлеровцам, чтобы не остаться без шведской руды и не потерять грузовой