выйти весной в море.
     По  огневым налетам  нетрудно понять,  что гитлеровцам хорошо  известны
места стоянок. А мы  из - за тяжелого ледостава не можем отвести  корабли на
новые места.

     Пока флотская артиллерия довольно успешно ведет контрбатарейную борьбу.
Но это не выход из положения.
     18  марта. Побывал  на  улице  Воинова  в Союзе  писателей.  Там выдают
дополнительные пайки, присланные москвичами.  Мне, как военному, выдали лишь
половину  пайка: консервы, свиной жир,  шоколад и галеты. Все, что  получил,
отнес на  канал Грибоедова. Теща,  конечно, обрадовалась подарку и тут  же с
печалью сказала:
     - Юрику бы этот шоколад, но не дождался... на кладбище снесли.
     В Ленинграде заметно убавилось населения. Многих детей  и стариков  уже
успели  вывезти  по  ледовой  Дороге  жизни  за  кольцо  блокады.  Эвакуация
продолжается. Наши тоже собираются в путь, пусть только немного потеплеет.
     19  марта.  В  иллюминатор  моей  каюты  видна  испещренная  дорожками,
испятнанная прорубями ледяная поверхность Невы.
     Как  сто  лет  назад,  население  за  водой ходит  на  реку. Мне  видны
каменные, выбеленные  изморозью  стены  Петропавловской  крепости и  высокий
тонкий  шпиль. Он не  блестит,  так  как  покрашен  светло  - серой  матовой
краской,  чтобы  сливался  по цвету  с мутным небом, иначе  противник  будет
пользоваться им как ориентиром для пристрелки.
     Я  собрался отойти от иллюминатора, как неожиданно загрохотало. Начался
артиллерийский налет:  то  слева, то  справа  взлетали невысокие задымленные
столбики раскрошенного  льда.  А женщины,  пришедшие  за водой,  и не думали
разбегаться. Одни  остались в очередях  у  прорубей,  другие  понуро брели с
саночками по всем  направлениям,  словно стрельба их не касалась. У  правого
берега  две  женщины  упали.  Их, видно, сразили осколки.  Осколки  настигли
пешеходов посреди Невы и у нашего берега. Легкораненые  ползут в сторону  от
разводий, мимо неподвижных, чернеющих на снегу фигур.
     Но  вот басисто  заговорила наша артиллерия. Пушки противника мгновенно
смолкают.

     На  лед  с  кораблей  выбегают моряки с носилками. Они оказывают первую
помощь пострадавшим, несут  раненых к берегу, где появилась  белая  машина с
большим красным крестом.
     Дорого обходится ленинградцам вода!
     22  марта. Сегодня солнечный день. На  Дворцовом  мосту чудо:  появился
трамвай, сверкающий  вымытыми  стеклами окон. Это  еще  не  рейсовый  вагон,
имеющий  определенный маршрут,  а только  пробный.  Но он звенит:  "дринь  -
дринь", движется,  и его дуга  высекает из провода  искры. Значит, Ленинград
оживает!
     Захотелось взглянуть,  что  делается  в  городе.  Сбежав  по  трапу  на
набережную, я  направился  по  Фонтанке  к  Невскому. В  парке  на  деревьях
сиреневая дымка. От ветвей уже пахнет весной. Удивительное дело, замерзающие
в не отапливаемых квартирах ленинградцы не срубили  ни одного дерева в садах
и  парках. Разбирали деревянные дома,  жгли книги, мебель, но живых деревьев
не тронули.
     На Невском около Публичной библиотеки копошились сотни  людей с ломами,
лопатами, скребками. Еще недавно здесь был метровый слой льда, Садовая улица
напоминала собой один из застывших притоков Невы.
     Против "Публички" в сильные морозы лопнула магистраль. Вода хлестала из
- под земля, словно тут был родник. Жители соседних улиц  приходили за водой
к проруби. Прозрачный лед посреди улицы нарос сверкающим холмом,  на который
карабкались ползком. Теперь хрустальный  холм растерзан ломами. На Садовой и
Невском обнажились рельсы. Скоро по ним пройдут трамваи.
     Удивительные,  легендарные  люди  населяют наш  город!  Видно, характер
питерских   рабочих   и   передовых   интеллигентов   -   их   революционная
организованность,  спаянность  и непреклонность -  сложились в годы борьбы с
царизмом,  белогвардейщиной и создали  особую породу людей. Есть какая -  то
прямая связь  между сплоченностью  питерцев,  шедших  на  штурм  Зимнего,  и
блокадным братством, порожденным единой борьбой и страданиями.

     Что  заставляет  ослабевшего  от голода  рабочего  стоять  у  станка  в
промерзшем цеху и во время обстрела не уходить в укрытие? Только одна мысль:
"Это надо для нас, для фронта. Каждый снаряд, каждая мина приближают победу.
Это расплата за смерть товарищей".
     Поймет   ли  кто   ученых   и  сотрудников  института  растениеводства,
сохранявших  уникальную коллекцию семян,  которую не  успели вывезти  в тыл?
Истощенные  люди дежурят у  ящиков  и  банок  с  семенами  дни  и  ночи. Они
оберегают их от любой случайности, а сами мрут от голода. И ни у кого из них
не возникает мысли съесть хотя бы одно зернышко!
     Хранитель  коллекции масличных культур ученый Щукин, в ведении которого
находились  десятки  килограммов  арахисовых  орешков, семян  подсолнечника,
льна, мака, скончался от истощения в своем служебном кабинете.
     Я иду  по весенним улицам города  и  присматриваюсь к ленинградцам. Еще
нет  настоящего  тепла, в  тени  цепко держится холод, но  многие  обитатели
промерзших  домов  уже  выбрались на  улицу.  Они  вынесли  стулья,  кресла,
раскладушки - греются  на  солнышке. Ослабевшие сидели и  лежали,  подставив