раздвинув доски пола, рыли подкоп, днем тайно выносили
землю. Кончилась эта попытка неудачей?25. Как не
72
вспомнить меткое наблюдение одного из приятелей Тухачевского
по ГХ форту: ?В его поведении многое было навеяно
литературой?26. Среди любимых писателей Тухачевского
того времени Гамсун, Чехов, немецкие романтики, конечно, Достоевский и только 
входящий в моду футурист Маяковский. Не забыта мировая военная история: 
настольная
книга русского подпоручика — ?Мемориал Святой
Елены? Лас-Каза, разумеется, на французском. Столь прихотливый набор 
пристрастий свидетельствует не только о разносторонней начитанности (культ 
чтения, как уже упоминалось, формировался в доме Тухачевских несколькими
поколениями), но и о склонности к героико-роман-тической литературе с ярко 
выраженным личностным началом,
и об открытости новому. ?Амплитуда? — от сдержанной поэтики Гамсуна до жесткого 
социального психологизма Достоевского. Между этими полюсами — сам 
двадцатитрехлетний Тухачевский.
Потребность в чтении удовлетворялась вполне — даже ?книжный гурман? де Голль 
писал родным, что в форте оборудована
хорошая библиотека27. Библиотеки в немецких лагерях,
в том числе и в Ингольштадте, были организованы самими
военнопленными с помощью благотворительных обществ. Офицеры, в основном пожилые,
 покупали за свой счет книги на сумму в среднем до 1000 марок в месяц*. В 
Ингольштадтском
барачном лагере имелась читальня и библиотека.
В фортах также были созданы библиотеки. Библиотека форта Орфф, например, 
располагала 750 французскими и 650 русскими книгами, форта VII — 1100 книг, ?в 
основном, романы,
далее — исторические и философские произведения
?28, преимущественно на французском языке. В библиотеках
каждого форта имелся читальный зал, для освещения которого предусматривалась 
дополнительная доза керосина.
В Ингольштад поступали только журналы и газеты, лояльно
настроенные к Германии или прошедшие цензуру. К последним относились ?Русские 
ведомости?, ?Le Buxe-
* Доктор Герд Треффер рассказал об этом в беседе со мной зимой 2005 года.
73
llois?
и ?Gazette de Loraine?. В начале, по указанию военного
министерства, несколько экземпляров давались библиотекам
бесплатно, позже число бесплатных поступлений сократилось
до двух экземпляров, направлявшихся уже не в библиотеки, а в комендатуру 
лагерей.
Тухачевский входил в число политизированных пленников,
регулярно следивших за происходящим на фронтах и в тылу и по вечерам бурно 
обсуждавших новости. Ситуацию
в армии, ее поражения и затянувшуюся войну он переживал
крайне остро. Февральская революция, падение монархии, возвышение Керенского, 
ставшего главой Временного
правительства, многим пленникам-соотечественникам
Тухачевского показались обнадеживающими. Со злой иронией относившийся к 
?беспомощному самодержцу
? подпоручик Тухачевский, якобы, по мемуарным свидетельствам
белоэмигрантов, ?был первым сорвавшим с себя погоны и нацепившим красный 
бант?29. Ненавидевшие
Тухачевского его бывшие соотечественники искажали факты в угоду пристрастиям: 
находящиеся в плену офицеры
были обязаны в соответствии с лагерными порядками ходить без погон, потому даже 
при желании сорвать с себя погоны Тухачевский не смог бы. Что до истинного 
отношения
к погонам, то характерен эпизод, в действительности
произошедший с Тухачевским вскоре после того, как он попал в плен:
?Я был... отправлен в солдатский лагерь Губен на солдатское довольствие за 
отказ снять погоны. Через месяц погоны были сняты
силой?30.
А вот красный бант в связи с февральской революцией
— вполне возможен...
Свидетельство самого Тухачевского:
?Впервые серьезно стал интересоваться политикой с Февральской
революции, когда и началось мое знакомство с основами марксизма.
Оторванный от России и имея лишь немецкие газеты, не дававшие
полного представления о развитии революции, я сочувствовал в первые дни эсерам, 
но скоро отказ последних от принятия государственной
власти в руки социалистов дискредитировал их в моих гла-
74
зах. Тому же содействовало и знакомство с учением Маркса, последователем
которого я становился?31.
Тухачевский начал внимательно отслеживать деятельность
большевиков в России. Агитационная литература, в том числе