временно провел три дня и был отправлен
далее в Штральзунд в офицерский лагерь Денгольм?4.
Сохранилось прошение брата Тухачевского — Александра, направленное начальнику 
Петроградского окружного штаба.
?В конце февраля текущего года брат мой, подпоручик лейб-гвардии Семеновского 
полка... Михаил Николаевич Тухачевский попал в плен к германцам. В настоящее 
время я получил от него письмо из Штральзунда, где он ныне находится, с 
просьбой о ходатайстве
перед Вашим Высокопревосходительством о выдаче причитающегося
ему жалования на мое имя со времени последней выдачи
ему оного. При сем честь имею покорнейше просить Ваше Высокопревосходительство 
сделать зависящее от Вас распоряжение
об ускорении вышеизложенной просьбы ввиду неотложных уплат
по поручению брата. 28 мая 1915 г.?5.
К этому времени ?подпоручика лейб-гвардии Семеновского
полка? в Штральзунде уже давно не было. В рапорте командующему полком 
Тухачевский писал:
63
?Через два месяца я бежал с подпоручиком Пузино, переплыв пролив между 
Денгольмом и материком, и шел дальше на полуостров
Дарсер-Орт, откуда, взяв лодку, думал переправиться по морю на датский 
полуостров Фальстер, до которого было всего 36 верст. Но случайно мы были оба 
пойманы через 5 ночей охраной маяка на берегу. После того как я отсидел в 
тюрьме и под арестом, я был через
некоторое время отправлен в крепость Кюстрин, в форт Цорн-дорф*. Через три 
недели я был оттуда отправлен в солдатский лагерь
Губен... Через месяц... я был отправлен в лагерь Бесков. В Бескове я был предан 
военному суду за высмеивание коменданта
лагеря, был присужден к трем неделям ареста и отбыл их. Из Бескова
я был переведен в Галле, откуда через три месяца в Бад-Шту-ера б сентября 1916 
г[ода] я убежал с прапорщиком Филипповым, спрятавшись в ящики с грязным бельем, 
которое отправляли в город
для стирки. По дороге на станцию, в лесу, мы вылезли из ящиков,
и так как немецкий солдат, везший белье, не был вооружен, то очень нас 
испугался и не мог задержать. После этого мы шли вместе
500 верст в течение 27 ночей, после чего я был пойман на мосту
через реку Эмс у Зальцбергена, а прапорщик Филиппов благополучно
убежал и через три дня перешел голландскую границу и возвратился в Россию. 
Поймавшим меня солдатам я объявил, что я русский солдат Михаил Дмитриев из 
лагеря Миндена, надеясь легко
убежать из солдатского лагеря. Пока обо мне наводили справки, меня посадили в 
близрасположенный лагерь Бекстен-Миструп. Проработав там вместе с солдатами 
пять дней, я опять убежал со старшим унтер-офицером Аксеновым и ефрейтором 
Красиком. Через
три ночи пути, удачно переплыв реку Эмс и канал, идущий вдоль границы (оба 
препятствия охранялись), я был пойман последней линией часовых к западу от 
Меппена, оба же солдата благополучно пробрались в Голландию. К этому времени я 
был уже настолько переутомлен,
что не в состоянии был опять идти в солдатский лагерь и потому, назвавшись 
своим именем, я возвратился опять в лагерь Бад-Штуер, проведя несколько дней в 
тюрьме в Меппене. В Бад-Штуере я отсидел три недели под арестом и был отправлен 
в крепость
Ингольштадт, в форт IX, лагерь для бежавших офицеров?6.
* Сокамерником Тухачевского в лагере Цорндорф был Ролан Гарос.— Ю. К.
64
Таким образом, в Ингольштадте Тухачевский чувствовал
себя среди его узников, таких же рецидивистов, как он сам, весьма комфортно.
В Ингольштадте, куда Тухачевский прибыл 18 ноября
1916 года из Бад-Штуера, его товарищами по форту IX были капитан Шарль де Голль,
 капитан де Гойс, командир батареи Карту — все они, как известно, стали 
впоследствии
видными военными и политическими деятелями Франции. Компания, как видим, более 
чем привлекательная,
исключительная, даже для воли. Ингольштадтским братством гордились. Де Голль 
писал матери:
?Поддерживающим обстоятельством в нашем положении является
отличное товарищество, которое царит среди нас. Оно препятствует
возникновению морального одиночества?7.
Попав в другой лагерь, он печалился:
?Я не жалел бы о том, что я сменил лагерь, если бы не отсутствие
моих прекрасных товарищей?8.
Из воспоминаний о Шарле де Голле:
?После помещения в Ингольштадт, в качестве наказания за многократные
побеги, он не утратил мужества. Работал, читал лекции, бегло комментировал 
фронтовые сообщения. Нетрудно было представить,
как он каждый вечер вел воображаемые армии к победе?.
Так свидетельствовал французский публицист, приятель де Голля и Тухачевского 
Реми Рур9, также сидевший в то время
в IX форте. Рур вспоминал также, что капитан де Голль в глухом каземате, куда 
доносились снаружи лишь звуки шагов