приехал Тухачевский. Отсюда я и знаю Тухачевского.
...Тухачевский дает директиву окружить Деникина в Ейске, как будто Деникин 
сидит со своим войском в Ейске. Для этого бросают конармию через Богаевскую. Мы 
не подчинились этой директиве...
Деникин отступает, бежит. Таким образом, меня и К. Е. нужно было расстрелять за 
то, что мы не выполнили приказа командующего
фронтом, разбили противника не согласно его приказа в Ейском округе, а разбили 
его там, где нужно. Но противник разбит, а раз противник разбит, то победителей 
не судят.
Причем тут Тухачевский? Тухачевский приписывает это себе, что он приехал на 
Северо-Кавказский фронт и разгромил противника.
Знали ли, что этот человек даже не был в состоянии написать приказа, который бы 
разгромил противника? Знали.
После этого Тухачевский назначается командующим Западного фронта против поляков.
..?64
Буденный выложил главный козырь — польскую кампанию.
Он не только мстил за собственное поражение, но и выслуживался перед Сталиным, 
безусловно помнившим позорное изгнание за ?непослушание? из РВС Западного 
фронта и жесткие замечания Ленина в свой адрес.
396
Буденный продолжает:
?Тухачевский назначается командующим Западным фронтом, проваливает всю 
Советско-польскую компанию. Так?
(Голоса. Правильно)
За это нужно было повесить человека по меньшей мере. (Оживление
в зале) Ну, конечно.
(Голоса. Правильно).
Нет, Тухачевский у нас начинает прогрессировать: пишет книжку:
"Поход на Вислу" и этим самым маскирует свои подлые дела. Причем сознательно 
делает эти дела. А почему сознательно? Что такое Тухачевский? Он пришел из 
плена делать социальную революцию
к нам, попадает в Ленинград, там в Смольном как раз формировали
красногвардейские отряды. Он явился и предложил Ленину:
"Я хочу участвовать в революции, хотя я офицер Семеновского полка". Тогда, как 
он говорил, была наложена резолюция:
зачислить в Красную Гвардию, чтобы он там участвовал.
Отсюда, теперь мне становится ясным, что это шпион не 27 г., а это шпион, 
присланный немцами сюда к нам, чтобы участвовать не в революции, а в шпионаже 
за нами. Сейчас это становится понятно.
Уборевич тоже из плена пришел.
... Дальше, Тухачевский. Командовал последнее время Ленинградским
ВО, перед назначением зам. наркома. Все знали, что округ
провалил. Так сложились обстоятельства, что надо было его назначить.
Сами выдвигали, примиренчески относились к этим людям, которых видно было с 
начала до конца, что они враги?65.
Наслушавшись эскапад Буденного на заседании Военного
совета, Дыбенко попытался использовать предложенный
им ход о пребывании в плену как ?начале шпионской деятельности? — на заседании 
Специального судебного присутствия.
?т. Дыбенко. Вы когда-либо считали себя членом нашей партии?
Тухачевский. Да.
т. Дыбенко. Вы преследовали поражение нашей армии; в 1921 году вы вызывали 
диверсанта Путна, чтобы усилить восстание
под Кронштадтом; ...в 1918 году, как вы говорите, приехали в Россию, бежав из 
плена. Мне кажется, что вы не бежали из плена,
а приехали как немецкий шпион?.
397
Кажется, в ответе Тухачевского сквозит ирония:
?Я убежал из Германии до Октябрьской революции, поэтому, такую
задачу — как разложение советской армии, я получить не мог?66.
И Дыбенко взрывается:
?Вы сами пишите в своих показаниях, что вы с 1925 года вели шпионскую работу в 
пользу Польши и Германии. О шпионской деятельности
было известно вашему руководящему центру — Уборе-вичу, который пригласил вас в 
Париже зайти на могилу Наполеона, и известно было Якиру. Считаете ли вы, что 
Якир являлся не только
вредителем, но и прямым шпионом, связанным с немецким генеральным
штабом?
Тухачевский. Да, каждый член центра несет такую ответственность.
т. Дыбенко. Что значит— несет ответственность?
Тухачевский. Является шпионом.
Член суда Дыбенко. Подсудимый Тухачевский, как Вы можете
сочетать эту измену, предательство и шпионаж с 1929 г. с тем, что Вы носили 
партийный билет? И как вы могли ответить положительно
на мой вопрос, считали ли Вы себя членом партии?
Подсудимый Тухачевский. Я повторяю, что эта работа началась
с Уборевичем и Якиром не с 1929 года, а значительно позже
— с 1932 года. Конечно, здесь есть раздвоение: с одно стороны у меня была 
горячая любовь к Красной армии, горячая любовь к отечеству, которое с 
гражданской войны я защищал, но, вместе с тем, логика борьбы затянула меня в