— Это тебе за Широбокова, гад!..

Пролетаю и, взяв ручку на себя, снова устремляюсь ввысь, где ведут тяжелый бой 
мои товарищи. С ходу пытаюсь атаковать второй бомбардировщик. Но пара 
«мессершмиттов» уже режет мне курс. Я стремительно разворачиваюсь. Они. ведут 
по мне огонь. Стрекотнув по крылу, пули пробивают обшивку. Пробоины неопасные. 
Бросая истребитель то вверх, то вниз, то нападая, то увертываясь от наседающих 
на меня «мессершмиттоз», я включаюсь в сумасшедшую круговерть.

Идет тяжелый, очень тяжелый бой. Но в какой-то момент я все же замечаю, что 
недосчитываюсь одного из ЛАГГов. Неужели кто-то из наших сбит? Кто? Нас пятеро, 
а фашистов тьма. Такое впечатление, будто вокруг меня только вражеские самолеты 
и что все они одновременно атакуют. Едва успеваю выйти из — под удара, как 
новый сноп трассирующих пуль проносится над головой. А по радио слышу:

— Да убери же ты стойку-то!.. У кого «нога» выпала?.. Уберите!

Но убрать ее я не в силах, хотя она привлекает внимание и моих товарищей, и 
вражеских летчиков. Свои понимают, как мне тяжело вести бой, а противник видит 
во мне легкую добычу. Я уже не наблюдаю ни за линкором, ни за бомбардировщиками.
 Перед глазами мелькают одни «мессершмитты». Сколько их? Голова идет кругом. 
Мне кажется, будто я слышу, как трещат мои шейные позвонки.

Почти одновременно яркими кострами вспыхивают два самолета. Волнуюсь, Не наши 
ли? Нет, «юнкерсы»! А позади два ЯКа. Молодцы, ребята!

И снова меня атакуют. Выпавшая стойка не дает покоя вражеским истребителям. Но 
мощный мотор, хорошая маневренность моей машины, а также забота товарищей обо 
мне делают безрезультатными все атаки фашистов.

«Мессершмитт» сзади, он уже совсем близко, Я бросаю самолет в глубокое 
скольжение и убираю газ. Мой ЛАГГ как бы вдруг останавливается. Едва не 
столкнувшись с ним, «мессершмитт» проносится мимо. Больше того, он загорается. 
Кто же его? Кто выручил меня в столь трудный момент? За фашистом промчался 
ЛАГГ-3 № 63, Это самолет Ефимова. Спасибо, Матвей, «спасибо, друг!

Фашистские летчики, потеряв в бою четыре Ю-87 и один истребитель, уходят на 
свой аэродром.

А «Марат» все бьет из своих орудий. Пороховой дым над ним образует что-то вроде 
парусов. Кажется, будто линкор плывет под этими парусами, как старинный фрегат, 
ведя огонь с ходу. Но это обман зрения. Корабль стоит на месте. И он по — 
прежнему обрушивает на врага лавину огня.

Мы собираемся впятером. Кого же нет среди нас? Вижу — нет Володи Халдеева. 
Неужели сбит? Но ведь никто из наших не падал. Обычно поврежденный в воздушном 
бою самолет, горит он или не горит, отчетливо заметен. Да и из радиопереговоров 
мы могли бы понять, в чем дело. А Мясников? Неужели он не видит, что нас пятеро,
 а не шестеро?

Мы! пересекаем залив, идем к аэродрому. Оглядываюсь назад. Темный силуэт 
«Марата» хорошо виден. Перед войной я бывал на этом линкоре, видел его могучие 
орудия. Видел гигантские снаряды, которые летели сегодня на головы фашистских 
пехотинцев. Героическая команда на линкоре! Выдержать такой налет «юнкерсов»! 
Возможно, не все вражеские бомбы упали мимо. В таком случае на «Марате» могли 
быть потери…

После посадки мы собираемся возле машины командира. Долго молча всматриваемся в 
небо, ожидая возможного появления товарища.

— Неужели так никто и не заметил, куда девался Халдеев? — озабоченно спрашивает,
 глядя из — под руки на море, Мясникоз,

— Я здесь, товарищ командир, здесь! Каково же было наше удивление, когда мы 
обернулись и увидели улыбающегося Халдеева!

— Жив?! — Командир обнял летчика. — Ну, теперь хоть душа на месте. Как же это 
ты? Где был? Что случилось?..

Оказывается, в первые же минуты боя вражеский истребитель повредил на самолете 
Халдеева масляную систему. Летчик удачно вышел из боя и произвел посадку на 
Комендантском аэродроме. Оттуда на самолете У-2 он и возвратился домой.

А теперь мне хотелось бы рассказать хотя бы вкратце об одном интересном 
человеке, с которым судьба свела меня уже в послевоенные годы.

Живет у нас в Новгороде, неподалеку от меня, капитан первого ранга в отставке 
Виктор Иванович Новиков, Ему уже за шестьдесят. Здоровье Виктора Ивановича, 
понятное дело, не стопроцентное, но он не унывает, продолжает работать на одном 
из предприятий города и известен у нас как активный общественник. Я тоже не