Бился долго с врагом и с подбитым крылом
		Рядом с нашим селом опускался.

		Все на помощь бежали, кто видел тот бой.
		Как бы с летчиком что не случилось!
		Хоть подбит самолет, жив остался пилот,
		Сердце храброе в нем сохранилось.

		Враг сильней наступал, все бежали в леса.
		Летчик видел одно лишь страданье.
		И врагу отомстить за пролитую кровь
		Он поклялся тогда на прощанье.

		Он сдержал эту верную клятву свою:
		Бил в сраженьях врагов смертным боем.
		Он за все отомстил — и за хату мою,
		И с войны возвратился героем.

Невозможно передать, с какой теплотой аплодировали Зинаиде Михайловне все 
собравшиеся в клубе. Особенно трогательно было видеть, как били в ладони 
ребятишки, сидевшие на полу перед самой сценой, как сияли их глаза, как 
преображало их лица выражение глубокого интереса и чистосердечного восторга.

Несколько позже мы сидели за гостеприимным столом в доме Зинаиды Михайловны.

Разговоры, воспоминания, слезы радости — не берусь, не в силах обо всем писать.

Много интересного узнаю я о жизни Большой Вруды, о ее прошлом и настоящем. 
Колхозники рассказывают мне, что останки сбитого мной «юнкерса» до сих пор 
валяются за деревней в болоте, возле тропинки, ведущей в ягодные и грибные 
места.

На другой день утром я иду в школу, куда меня пригласили пионеры. Иду и с 
интересом смотрю на все вокруг. Как непохожа ты, Большая Вруда, на ту 
прифронтовую деревню, охваченную пламенем пожара, которую я видел в грозном 
сорок первом! Стройные ряды новых домов, утопающих в зелени садов. Антенны 
телевизоров. В некоторых дворах стоят легковые машины, мотоциклы. Когда-то 
пыльная дорога, по которой я увозил из деревни свой самолет, оделась в асфальт. 
Возводится пятиэтажный жилой дом, заложен фундамент новой школы.

И все же ты меньше стала, Большая Вруда. Каждый второй твой житель погиб в тот 
трагический день 10 августа. А сколько мужчин не вернулось с полей войны!..

Но вот и школа. Сегодня канун нового учебного года. По этому случаю проводится 
торжественная линейка. Сияющие радостью детские лица. Белоснежные рубашки и 
блузки. Алые пионерские галстуки.

Я принимаю рапорт председателя совета дружины, поздравляю ребят с новым учебным 
годом.

Из строя выходит мальчик и объявляет решение совета о присвоении мне звания 
почетного пионера. Голубоглазая девчушка повязывает мне пионерский галстук, 
целует меня, салютует и бежит в строй. С трудом подавив волнение, я рассказываю 
ребятам о войне, о трагических днях Большой Вруды, о своих боевых товарищах. 
Рассказываю, смотрю на детей, сосредоточенно слушающих меня, и то и дело 
возвращаюсь к подспудной мысли: а ведь правы, правы те, кто настоятельно 
советовал мне написать обо всем пережитом. Написать книгу и подарить ее детям — 
нашей смене, нашей надежде и радости…

И вот эта книга создана. Создана для вас, дорогие мои мальчишки и девчонки. 
Может быть, не все в ней покажется вам одинаково интересным. Но будьте же 
снисходительны. Я не литератор. Я просто один из тех, кто с юных лет помогал 
нашей стране расти и крепнуть. Один из тех, кто насмерть бился с ее врагами. И 
книгу эту я написал, так сказать, между делом, в свободное от работы время.

А работа у меня по — прежнему авиационная. Правда, я не летаю уже на боевых 
истребителях. И возглавляю сейчас не эскадрилью, не полк, не дивизию, как 
когда-то, а всего лишь скромный авиационный спортивный клуб. Но главное, что я 
в небе. Главное, что мои руки держат штурвал самолета. Самолет этот — АН — 2. Я 
поднимаю на нем в подоблачные выси своих питомцев — бесстрашных парашютистов. 
Поднимаю и порой, позабыв про возраст, сам вместе с ними бросаюсь с высоты 
навстречу земле. Бросаюсь и, обняв пространство руками, лечу в нем, как вольная 
птица, пока не раскроется над головой тугой парус парашюта. И снова в такие 
минуты я молод, как в те, теперь уже далекие фронтовые годы.