В рубку вошел Чарли Лик. Он принес капитану стакан кофе. Лицо матроса украшали 
многочисленные синяки. 

- Что с этим матросом? - спросил я у капитана, когда Чарли Лик вышел. 

- Подрались, наверное, - спокойно ответил Мейер, отпивая кофе, - матросы всегда 
дерутся... Могли подраться с вашими матросами. Встреча с новыми людьми, с 
иностранцами... Почему бы не испробовать свои силы? 

Я вспомнил разговор со Свиридовым. "Неужели они?.. Неужели побили?.. думал я, 
выходя из штурманской рубки. - Они, это они разукрасили американца". Я уже не 
сомневался в этом и решил наказать виновных. 

На палубе я встретил Джона Бурна и с трудом узнал его. Правый глаз у него почти 
не был виден, нижняя губа распухла и кровоточила. 

- Что с вами? - спросил я, ответив на приветствие матроса. 

- Несчастный случай, - неохотно ответил Бурна. 

- Что же это за случай? 

- Упал с трапа, когда бежал по тревоге. 

Американец явно говорил неправду. Придя в кубрик, я отозвал в сторону 
Каркоцкого и Свиридова. Оказывается, они ничего не слышали о драке. 

- Нет ли среди наших людей изувеченных? - допытывался я. 

- Разве только Заде... - замялся Свиридов. - У него, по-моему, что-то с рукою. 

Заде - это была кличка матроса Алымова из экипажа эскадренного миноносца. 

- Позовите его сюда. 

Алымов не спеша подошел ко мне. На круглом скуластом и мужественном лице 
матроса было написано смущение. 

- Дрались с американцами? - в упор спросил я Алымова. 

- Нет, не дрался! - решительно ответил матрос и опустил глаза. 

- Вижу, что вы провинились. Расскажите, что у вас было, не заставляйте меня 
повторять вопрос! - не удалось мне скрыть нервозность. 

- Мы не дрались, - пробормотал матрос, - мы боксом занимались, а вышло, что как 
бы подрались. 

- И это вы называете боксом? Ведь люди до безобразия избиты! 

- Бурна меня оскорбил: говорит, что я из колонии. Узбекистан назвал колонией, - 
решительно начал Алымов свой рассказ. - Я ему говорю: я бы тебя избил за это, 
но у нас драться нельзя. А он отвечает: "Давай на бокс. Ты меня не одолеешь." 
Одолею, говорю. И мы начали... 

- Ну, а у Чарли почему синяки? 

- Когда я начал одолевать Бурна, Чарли пришел ему на помощь. Я ему тоже... 
отвесил пару раз... 

- Какой же это бокс! Вы дрались, а не боролись, - вмешался Каркоцкий. 

- Они говорят: это борьба такая у них... Объявили меня победителем и просили 
никому не рассказывать, что я их побил... Вот я и... молчал. 

Собрав матросов и старшин, я предупредил всех, чтобы впредь никто не терял 
головы и не поддавался ни на какие провокации. 

Чувствовалось, что старшины и матросы осуждают поведение Алымова, но так или 
иначе матрос стал героем дня. Очень уж надоели всем эти два типа, не то 
специально приставленные к нам, не то неисправимые бродяги и хулиганы. 

- Мистер командер, русского сигнальщика вызывают на капитанский мостик! доложил 
вдруг выросший как из-под земли американский матрос. 

Я захватил с собой Фомагина и побежал наверх. С соседнего транспорта 
передавалась на русском языке светограмма, адресованная всем начальникам 
эшелонов в конвое Она гласила: "Транспорт "Вильям Эстейер" торпедирован 
фашистской подводной лодкой и затонул. Люди спасены и взяты на борт