колено в воде. Рулевые перешли на ручное управление - носовые горизонтальные 
рули не действовали. 

Враг преследовал нас упорно и неотступно. 

Оставалось одно - быстрее укрыться в минном поле. 

Лавируя и уклоняясь от охотников, лодка пробиралась к минному полю. 

В четыре часа утра, когда мы подошли к минному полю, немецкие катера начали 
отставать. И хотя охотники продолжали сбрасывать бомбы, они не осмелились лезть 
вслед за нами на минное поле. 

Опять экипаж "Малютки" настороженно вслушивался, не раздастся ли скрежет 
минрепов. 

И в момент, когда нервы людей были напряжены до предела, в переговорных трубах 
всех отсеков послышался громкий голос: 

- В центральном! 

По переговорным трубам в такие моменты обычно передавались только очень важные 
сообщения. 

- Есть в центральном! - ответило сразу несколько голосов. 

- Обед готов! - послышалось из трубы. Раздался дружный смех подводников 
центрального поста. Его оборвал омерзительный лязг - минреп невыносимо медленно,
 выматывая душу, скользил по корпусу лодки. 

Теперь никто, кроме гидроакустика, не обращал внимания на удалявшиеся шумы 
катеров-охотников. Главная опасность была здесь, рядом, и все наши мысли были 
об одном: уйти от нее... 

Пока мы преодолели минное поле, корпус лодки восемь раз коснулся страшных 
минрепов. Восемь раз "Малютке" угрожала гибель, но, используя все свои 
маневренные возможности, она, наконец, благополучно вышла на чистую воду. 

- Минное поле прошли благополучно! Поздравляю славных подводников с очередной 
победой над ненавистным врагом! - передал я по переговорным трубам во все 
отсеки и тут же добавил: - Обедать! 

После обеда мы всплыли на перископную глубину, чтобы узнать, что делается на 
море. 

Погода по-прежнему стояла на редкость тихая. Безоблачное небо было озарено 
только что оторвавшимся от гребня горы Айя солнцем. В окуляре перископа 
обозначились два вражеских самолета, которые шли на бреющем полете и, видимо, 
тщательно просматривали морскую гладь. 

Всплыть было нельзя. И в то же время под водой невозможно было исправить 
многочисленные повреждения, связаться с командованием и зарядить аккумуляторы. 

- Придется идти под водой самым малым ходом, - сказал я Косику, опуская 
перископ. 

- Другого выхода нет, - согласился он. - Если с такими энергозапасами катера 
поймают нас, будет трудно... 

Весь день мы шли под водой, невидимые, как нам казалось, врагу. Солнце начало 
клониться к западу, когда вахтенный офицер попросил разрешения уйти на глубину. 


Я бросился к перископу и увидел фашистский самолет, описывавший над нами круги. 


Оказывается, лодка оставляла за собой след: из поврежденной цистерны 
просачивался соляр. 

"Малютка" ушла на большую глубину. Я отсчитывал каждый пройденный нами 
кабельтов, ибо след от соляра был такой, что, заметив его в перископ еще до 
погружения на глубину, Косик высказался по адресу немецкого летчика: 

- Удивляюсь, как этот балбес не обнаружил нас и не вызвал охотников еще утром. 

Продержавшись на большой глубине до наступления темноты, "Малютка" снова 
всплыла. Теперь можно было как следует осмотреть повреждения. И хотя их было 
очень много, лодка не потеряла боеспособность. 

В памятные дни Великой Отечественной войны не раз приходилось удивляться тому,