что его подчиненным некогда было даже думать о какой-то морской болезни. 

- Ну как, старшина, укачиваются ваши матросы? 

- Не чувствуется, товарищ командир! Может быть, но... 

- Ну, раз не чувствуется, значит, не укачиваются. Завтра будет горячий день, 
имейте в виду, готовьтесь! 

- Есть готовиться, товарищ командир! - в тон мне ответил Гудзь. Постараемся не 
осрамиться! 

В дизельном отсеке моряки собрались возле лежавшего на койке Мисника, который 
что-то рассказывал товарищам. 

- Что случилось? - спросил я. 

- Загляделся... Показалось справа что-то вроде корабля и... не заметил, как 
волна ударила, сшибла, а что потом - не помню... Вроде ударило чем-то по голове.
.. 

- Удар сильный. - Каркоцкий показал на голову матроса. - Салага еще, товарищ 
командир, что с него требовать!.. 

Парторгу нравился добродушный Василий Мисник, но он считал нужным не показывать 
этого и за дело строго пробирал его. 

До военной службы Мисник был счетоводом в колхозе. На подводной лодке он 
держался скромно. Однажды бывшего счетовода пришлось отправить в госпиталь с 
признаками аппендицита. На лодке считали, что такая сугубо гражданская болезнь, 
как аппендицит, не должна привязаться к настоящему матросу. Поэтому, 
простившись с Мисником, моряки вскоре забыли о нем, решив, что он случайно 
попал на флот. 

Операция прошла удачно, и Мисник из окна госпиталя наблюдал за пароходом, на 
котором на Кавказ прибыли эвакуированные дети. Пароход не мог подойти к берегу 
из-за мелководья, и детей переправляли на шлюпках. В это время на наш порт 
налетели фашистские самолеты. Вражеская бомба разорвалась недалеко от шлюпки с 
детьми, шлюпка перевернулась, и дети начали тонуть. 

Мисник, еще не оправившийся после операции, выбежал на улицу и бросился спасать 
детей. Но когда он вынес на берег спасенного ребенка, силы покинули его и он 
упал без чувств. Его нашли санитары и отнесли в госпиталь. 

Все это видел Каркоцкий, которого я послал с матросами для спасения детей. 
Вернувшись, он взволнованно докладывал мне: 

- Сейчас видел настоящего героя. Нам бы такого! 

Он уговаривал меня взять матроса на лодку. Его не смущали мои доводы о том, что 
Мисник - не моторист, а нам нужен только моторист, и что он приписан к другой 
лодке. 

Командование разрешило взять Мисника на "Малютку". И когда матрос вышел из 
госпиталя, Каркоцкий, не жалея времени, стал обучать своего "приемыша", как 
прозвали матроса на лодке, и помогал ему всем, чем мог. 

В жилых отсеках царил беспорядок. Банки с продуктами, посуда валялись 
вперемешку с личными вещами подводников. 

- Безобразие! - обратил я на это внимание боцмана. - Плохое крепление! 

- Так точно, не умеют еще... 

- А вы тоже не умеете? Вы ведь обязаны проверять! 

- Тоже... не умею, наверно, еще. Окончательную проверку производит помощник, 
товарищ командир. 

- Значит, и он еще... не умеет? Немедленно привести все в порядок! - и я вышел 
из отсека. 

Плавая на благодатном Черном море, "Малютка" давно не попадала в суровые 
штормовые условия, и подводники стали кое-что забывать, утратили некоторые 
навыки. Как оказалось, мелких недочетов в нашей работе по подготовке корабля к 
походу было много. 

Мы не только устранили их, но и сделали необходимые выводы, чтобы впредь не 
повторять ошибок.