Поэтому я перевел разговор на другую тему, предупредив подводников о 
возможности атаки и о том, что в штилевую погоду скрытность маневрирования 
чрезвычайно затруднена. 

- В подобных условиях нужно действовать очень точно и правильно, закончил я. 

- Будет исполнено на отлично... - начал было Тельный, но под сердитым взглядом 
старшины замолчал. 

- Постараемся, товарищ командир! - поправил матроса Гудзь. 

Выходя из отсека, я слышал, как он начал его разносить за бахвальство. 

В дизельном отсеке матросы собрались тесной группкой и о чем-то оживленно 
беседовали. 

- О чем шепчетесь, заговорщики? - обратился я к Каркоцкому. 

- Подводим итоги перехода, товарищ командир! 

- А я думал, составляете заговор против электриков. Они теперь главные 
действующие лица... 

- Все равно без нас не обойдутся, - возразили матросы. - Все друг от друга 
зависимы. Один сплоховал - всем плохо. 

- Как торпеды? - спросил я в торпедном отсеке у старшины Терлецкого. 

- Ждут вашего приказания. 

- На какое время планируете бой? 

- На завтра после обеда, - не моргнув глазом, ответил Терлецкий. 

Шутливое предсказание старшины сбылось. На следующий день, едва подводники 
закончили обед, вахтенный офицер обнаружил вражеский конвой. 

Прозвучали колокола громкого боя, подводники бросились на свои посты. По 
переговорным трубам непрерывно летели доклады, команды, распоряжения. Каждый 
был занят своим делом, привычным ухом выделяя команду, идущую в его адрес. 

Меньше чем через минуту оружие было готово к бою. Наступила напряженная тишина. 
Лодка выходила в торпедную атаку. 

Конвой фашистов шел вдоль берега. Для сближения с объектом атаки надо было 
маневрировать в сторону мелководного прибрежного района, что усложняло решение 
нашей задачи. 

Я быстро спустился в центральный пост к штурманскому столику, чтобы взглянуть 
на карту района. Здесь мое внимание привлек Поедайло. Вид у него был жалкий: 
руки тряслись, нижняя губа отвисла, на лбу выступили капельки пота. 

- Что с вами? - спросил я. 

- Возьмите, - протянув резинку, почти крикнул Косик, - и закусите зубами! По 
крайней мере не будут стучать... 

Поедайло, казалось, пришел в себя. 

- Нервы, товарищ командир, извините, пожалуйста, - пробормотал он. 

- В ваши годы нервы должны быть стальными! Рассмотрев суда противника, мы 
разочаровались. В окуляре перископа различались всего лишь буксир с баржей и 
несколько катеров охранения. 

- Конвойчик, конечно... не слишком солидный, - размышлял между делом Косик, - 
но такое большое охранение зря не бывает. Груз, должно быть, ценный. 

- Утопим, а там видно будет - ценный или нет, - стараясь подавить охватывающее 
меня волнение, решил я. 

Наша боевая позиция находилась в районе, в котором следовало топить все суда 
противника независимо от тоннажа, класса и боевой ценности. И вражеские моряки 
испытывали панический страх перед нашими подводными лодками, уничтожавшими 
буквально все суда, которые осмеливались выходить в море. Нам было достоверно 
известно, что в черноморских портах, оккупированных врагом, происходили 
забастовки матросов торговых судов, отказывавшихся выходить в море. 

Лодка проскочила кольцо охранения, и мы очутились перед целью.