- Беги! - скомандовал я матросу. - Через полтора часа доложишь о возвращении! 

Пересыпкин исчез, словно растворился на наших глазах. Мы даже не заметили, 
через какой люк он выскочил из отсека. 

- Хороший парень, - улыбнулся Любимов. - Веселый, дисциплинированный, к службе 
относится серьезно. 

Лейтенант Евгений Любимов выделялся своей жизнерадостностью и веселым нравом. 
Он сам любил пошутить и любил веселых людей. Особенно по душе ему был весельчак 
Пересыпкин. 

Но лишь только мы с Любимовым склонились над картой, как в отсек вошел Иван 
Акимович. 

- Помощник! Ты куда послал Пересыпкина? 

- Разрешил сходить в город на полтора часа. Дом невесты, кажется, разбомбили. 
Говорит, что и мать его должна была приехать в этот дом. А что? 

- Вот бандит! - рассмеялся Станкеев. - Так ведь он же не пошел, а полетел! 
Перемахнул через ограду. Часовой, если бы это был настоящий часовой, открыл бы 
стрельбу... 

- На посту стоит его дружок, - засмеялся Любимов, - он, наверное, догадался в 
чем дело. 

- Больше того, он даже окликнул Пересыпкина и пригрозил, что убьет "як бандюгу",
 но Пересыпкин ответил: "Выполняю особое задание помощника командира". Так и 
сказал: "Особое задание". 

- Эх, святое дело - любовь! Она больше, чем любое особое задание, вздохнул 
Любимов и углубился в карту. 

- Вы так вздыхаете, лейтенант, будто вам за семьдесят и все у вас уже в прошлом,
 - сказал с улыбкой Иван Акимович. 

- Нет, не в прошлом! - воскликнул Любимов. - Хотя и далеко... 

- Это что же далеко? - спросил Станкеев. 

- И любовь, и жена. Они у меня всегда вместе! 

- А почему же они не с вами? Или жена не захотела приехать? 

- Хотела... Но теперь уже, видно, так и будет до конца войны. Будем воевать 
врозь. 

- Ну, заговорились мы. А ведь я к вам по делу: в обеденный перерыв, товарищи, 
партийное собрание, - сказал Иван Акимович и направился к выходу. 

Офицерскому составу было дано задание так изучить Черноморский театр, чтобы 
знать названия всех гор, мысов, все маяки, глубины и характер их изменения, - 
словом, без всяких пособий, по памяти, уметь начертить карту, по которой 
подводная лодка могла бы плавать. Зачет должен был принимать сам Вербовский. 
Сроки были даны очень жесткие. 

Во всех отсеках сидели, склонившись над картами, люди. 

Время летело незаметно, и, мы с Любимовым были удивлены, когда перед нами 
появился улыбающийся Пересыпкин. 

- Товарищ старший лейтенант, - доложил он, - матрос Пересыпкин прибыл из 
кратковременного увольнения. 

- Так быстро? - вырвалось у меня. - Или ехал на чем? 

- Никак нет, не ехал, бежал. На часы не смотрел, товарищ старший лейтенант, но, 
должно быть, прошло не более часа... 

- Даже меньше, - сказал я, взглянув на корабельные часы над штурманским 
столиком. - Ну, как дела? 

- Очень хорошо, товарищ старший лейтенант! - бодро доложил Пересыпкин. Никакой 
бомбы в их дом не попало. Ложный слух... 

Мы поздравили Пересыпкина. 

- В городе что творится!.. - продолжал он.