путем повседневного общения с подчиненными. И Грешилов долго и настойчиво 
работал со своим коллективом. Зато он мог почти безошибочно сказать, как будет 
вести себя тот или иной член экипажа в минуту трудного испытания. Знал, что 
можно довериться главному старшине Борису Сергееву, отлично изучившему свое 
хозяйство и ревностно следившему за тем, чтобы электрическое сердце лодки не 
давало перебоев, знал, что можно положиться на старшину торпедистов Владимира 
Макаренко, исполнительного подводника, влюбленного в свои торпедные аппараты. 

Проверкой экипажа явилась первая учебная атака по эскадренному миноносцу. 
"Залп" был дан без промаха, и корабль "пошел ко дну". Торпедист Макаренко с 
чувством собственного достоинства принимал поздравления от товарищей. 

- А что тут удивительного? - говорил он. - Разве хороший торпедист промажет? 

И хоть это была всего лишь первая учебная атака, каждый член экипажа думал 
тогда так, как старшина торпедистов. 

Никто в те дни не предполагал, что не пройдет и месяца, как из этих торпедных 
аппаратов придется дать залп не по условному противнику, а по кораблям врага, 
коварно напавшего на нашу Родину. 

Началась Великая Отечественная война, но экипаж не сразу принял в ней участие. 
Ему пришлось пройти большой курс боевой подготовки, прежде чем он смог выйти в 
море, чтобы уничтожать вражеские транспорты. 

- Мы дорожили каждым часом, - рассказывал Грешилов, - чтобы закрепить навыки, 
приобретенные экипажем в дни мирной учебы. В интервалы между воздушными 
тревогами, собравшись в кают-компании, офицеры старались заглянуть в будущее. 
Что принесет экипажу первый боевой поход? Хорошо ли подготовлен экипаж к 
выполнению воинского долга? Снова и снова тщательно проверяли каждую деталь 
оборудования лодки, испытывали ее ходовые и маневренные качества, тренировались 
в быстром выходе в атаку. 

Наконец командование выпустило подводную лодку в море. Долго бороздила она 
синюю гладь, не встречая противника. Экипаж досадовал: дни уходят, а мы 
бездействуем. Морякам казалось, что во всем флоте только они не могут 
использовать свое оружие против врага. Но, досадуя, как и все, мы чувствовали 
удовлетворение. Экипаж, как говорится, обжил море. 

С первой позиции экипаж возвратился без боевого успеха. Не принесли военной 
удачи и второй и третий выходы в море. Даже самые нетерпеливые поняли, что на 
войне терпение так же важно, как и способность к стремительным действиям. 

Другие лодки соединения уже открыли счет потопленных вражеских кораблей. Только 
наша лодка еще не выпустила по врагу ни одной торпеды. 

- Зато вам потом повезло, - перебил я рассказ Грешилова. 

- И вам также повезет. Все зависит от желания и энергии. Ваша "Малютка" поновее 
нашей лодки... Я считаю, вы должны нас обогнать в боевых успехах... 

- Да что ты! - рассмеялся я. 

Я так подробно передаю рассказ Грешилова потому, что экипаж, которым он 
командовал, одержал к тому времени пять блестящих побед. Расспрашивая моего 
друга, я про себя решил следовать его примеру. 

- Прибыл вновь назначенный к нам матрос Поедайло, товарищ командир, обратился 
ко мне Косик, - прикажете представить? 

- Зовите! 

- Какой Поедайло? - заинтересовался Грешилов. - Ах, это тот разгильдяй... 
Недисциплинированный подводник. Правда, в боях участвовал... 

- Храбрый? 

- Раз недисциплинированный, значит, трус и лентяй. 

- На мостик проворно поднялся щеголеватый, краснощекий матрос в лихо сдвинутой 
на самый затылок бескозырке. Разглядывая его, я невольно припомнил кинофильмы, 
в которых действовали "братишки" времен гражданской войны с пошлыми манерами и 
склонностью к анархизму. 

- Матрос Поедайло прибыл в ваше распоряжение для прохождения дальнейшей службы! 
- доложил Поедайло. Его довольно красивые круглые глаза самоуверенно "сверлили" 
меня. 

- Не по уставу докладываете! - вырвалось у Косика, но, встретив мой взгляд, он 
замолчал.