вопросах, участника заговора 20 июля 1944 года, считавшего, что "создание 
русского национального правительства" поколеблет основы советской власти"{4}. И 
Каулбарс был не одинок. Генерал-майор Хольмстон-Смысловский писал вскоре после 
войны: 

Власов был продолжателем белой идеи в борьбе за национальную Россию. Для 
большевиков это было страшное явление, таившее в себе смертельную угрозу. Если 
бы немцы поняли Власова и если бы политические обстоятельства сложились иначе, 
РОА одним своим появлением, единственно посредством пропаганды, без всякой 
борьбы, потрясла бы до самых основ всю сложную систему советского 
государственного аппарата{5}*. 

Как заявил на допросе в 1944 году барон Каулбарс, 80% советских военнопленных 
выступали "за национальную русскую добровольческую армию в русской форме для 
борьбы против большевизма". О том же пишут Ю. Терновский и Т. Бездетный: "Было 
время - в самом начале войны - когда почти все пленные были готовы сражаться 
против большевизма даже в рядах немецкой армии"{6}. Генерал Власов и его 
ближайшие сотрудники, хорошо знавшие условия в СССР, даже в 1943 году 
высказывали уверенность в том, что радикальное изменение курса немецкой 
политики на востоке привело бы к крушению сталинского режима{7}. 

Доподлинно известно, что Сталин панически боялся самой мысли о возможности 
появления на немецкой стороне русского правительства. И только вследствие 
немецкой политики в СССР, оскорбительной для национальных чувств русского 
народа, Сталин получил возможность поставить национальную идею на службу борьбе 
против иноземной угрозы своему правлению. Жесткими мерами (напомним хотя бы о 
расстреле главнокомандующего Западным фронтом генерала армии Д. Г. Павлова и 
генералов штаба фронта) вкупе с ловко инсценированной пропагандистской 
кампанией советское руководство сумело в какой-то мере восстановить подорванную 
мораль Красной армии и преодолеть кризис. 

Хотя захватнические планы Гитлера не допускали мобилизации потенциала 
антисоветских сил, это не означало, что последние бездействовали. Русское 
антисталинское движение, располагавшее в немецком вермахте влиятельными 
покровителями и сторонниками, медленно, но верно пробивало себе дорогу даже в 
неблагоприятных условиях гитлеровской Германии. Несмотря на мощное 
сопротивление, оно все же стало "третьей силой"{8} между Сталиным и Гитлером и 
после поражений и неудач в конце концов оформилось в Освободительное движение 
генерала Власова. 

Так как немцы препятствовали созданию русского национального правительства и 
тем самым отпадали предпосылки для формирования русской национальной армии, то 
для советских граждан, желавших воевать против большевизма (поначалу к таковым 
относились лишь привилегированные представители национальных меньшинств и 
казаки, а впоследствии также украинцы, белорусом и русские) имелась тогда лишь 
одна возможность: вступать в "земляческие объединения", организованные 
германским военным командованием, или же идти добровольцами ("хиви") в немецкие 
части. Создание восточных легионов и восточных частей уже стало предметом 
обстоятельного исследования, история их продолжает изучаться. Здесь мы лишь 
упомянем, что к 5 мая 1943 года добровольческие объединения в рамках 
германского вермахта насчитывали 90 русских батальонов, 140 боевых единиц, по 
численности равных полку, 90 полевых батальонов восточных легионов и не 
поддающееся исчислению количество более мелких военных подразделений, а в 
немецких частях находилось от 400 до 600 тысяч добровольцев. Под германским 
командованием состояло несколько крупных "русских" формирований (1-я казачья 
дивизия, несколько самостоятельных казачьих полков, калмыкский кавалерийский 
полк) [в оригинале отрывок текста отсутствует - И.Дубрава]. ...Добровольцы 
освобождались прямо из лагерей для военнопленных - в последнем случае им 
полагалось сначала пройти подготовительные курсы при Сталаге За в Луккенвальде, 
где полковник В. Поздняков (которого затем сменил подполковник Б. Власов) 
проверял их пригодность{9} Все курсанты официально освобождались из плена{10} и 
получали статус регулярных солдат Освободительной армии. Их обеспечивали 
обмундированием - серой полевой формой с погонами (по образцу русской 
дореволюционной армии), украшенной трехцветной - бело-сине-красной - русской 
национальной кокардой, с эмблемой РОА на левом рукаве. Начальником курсов 
Власов сначала назначил генерал-майора И. А. Благовещенского, бывшего 
бригадного командира советской береговой обороны{11}, а с июля 1943 года этот 
пост занимал генерал-майор Ф. И. Трухин, бывший начальник оперативного отдела 
штаба Балтийского особого военного округа (Северо-Западный фронт), выдающийся 
руководитель, сыгравший огромную роль в создании РОА. Когда в ноябре 1944 года 
Трухин был назначен начальником штаба Вооруженных сил Комитета освобождения 
народов России (КОНР), во главе курсов в Дабендорфе, утративших былое значение, 
стал подполковник Г. Пшеничный. 

Русское командование в Дабендорфе было организовано по следующему принципу: бок 
о бок с начальником курсов работали начальник учебной части полковник А. И. 
Спиридонов и начальник строевой части майор В. И. Стрельников (затем - 
полковник Поздняков, одновременно являвшийся также батальонным командиром 
курсантов, организованных в пять рот){12}. Видными членами гражданского 
учебного штаба были Н. Штифанов и А. Н. Зайцев, ведшие идеологическую полемику