и политические обиды, укоренившиеся достаточно глубоко, вызывали антинемецкие 
настроения и могли привести к различным недоразумениям. 

Руководство дивизии, хорошо понимая это, делало все возможное для 
предупреждения эксцессов. Особенно это проявилось при марше на Восточный фронт, 
когда дивизии пришлось достаточно близко столкнуться с гражданским населением. 
Генерал-майор Буняченко в специальных приказах строжайшим образом запретил 
солдатам вступать в конфликты с немцами{140}. И действительно, вб время похода 
через Южную Германию, за которым пристально следила немецкая группа связи, 
злоупотребления не выходили за обычные рамки, ограничившись конфискацией овса у 
крестьян для прокорма лошадей и тому подобными инцидентами. Русские солдаты 
вполне дружески относились к немецкому населению, и это немало способствовало 
улучшению взаимопонимания. 

На Одерском фронте, а также во время перехода в Богемию в апреле, несмотря на 
рост напряженности в отношениях с немецким командованием, число столкновений с 
населением и местными властями тоже было незначительно. Командиры подразделений 
строго относились к нарушениям. Так, перед уходом из Шнееберга состоялась даже 
сессия военного суда, на которой солдат артиллерийского полка был приговорен к 
расстрелу за систематические акты насилия. Боевой дух и дисциплина 
поддерживались буквально до последнего дня существования дивизии{141}. Это 
проявлялось в неизменной решимости власовцев идти в бой вплоть до того момента, 
когда дивизия едва не была раздавлена советскими танками под Шлюссельбургом. 
Лишь по недвусмысленному приказу Буняченко дивизия начала самораспускаться 12 
мая 1945 года, и только тогда солдатами овладели паника и отчаяние. 

Формирование 1-й дивизии РОА, начатое около 10 ноября 1944 года, завершилось в 
первые дни марта 1945 года. Между этими двумя датами произошла формальная 
передача 1-й и 2-й дивизии РОА, находившейся в процессе формирования, под 
командование генерала Власова. Торжественная церемония в Мюнзингене еще раз 
продемонстрировала, что РОА отныне является союзной армией{142}. Об этом 
говорит и тот факт, что прибывшие немецкие и русские гости, в том числе 
генерал-майоры Трухин и Ассберг, были размещены в лагере и гостинице "Гардт" по 
принципу равенства и в соответствии с воинским званием. 10 февраля 1945 года, в 
день передачи дивизий, дивизионный командир на парадном плацу отрапортовал о 
прибытии соответствующих частей генералу Кестрингу. Затем Кестринг, Власов, 
полковник Герре и Буняченко устроили смотр войскам. После этого Кестринг 
передал Власову "600-ю и 650-ю русские пехотные дивизии", сказав речь, которую 
закончил словами: "Ура главнокомандующему Вооруженными силами Комитета 
освобождения народов России!". В этот момент на флагштоке рядом с военным 
флагом рейха взвился русский национальный флаг, который одновременно был поднят 
во всех местах расквартирования РОА. Зазвучал русский гимн "Коль славен наш 
Господь в Сионе", исполнявшийся на популярную немецкую мелодию{143}. Затем 
Власов официально принял дивизии, обрисовав в короткой речи цели "нашей 
священной борьбы". После исполнения национального гимна последовало вручение 
наград и был отслужен молебен. И наконец колонны 1-й дивизии начали марш в 
русском военном порядке и почти два часа шли мимо украшенной хвоей почетной 
трибуны, по сторонам которой стояли две полевые гаубицы, а их главнокомандующий 
по русскому обычаю подбадривал их приветственными возгласами вроде "Вперед, 
ребята", "Молодцы" и т.п. Вопреки программе, Власов не провозгласил "ура" в 
честь Гитлера как верховного главнокомандующего, ограничившись прославлением 
"дружбы немецкого и русского народов" и "солдат и офицеров русской армии". День 
завершился большим банкетом для гостей в зале офицерского казино, украшенного в 
цвета русского флага, а солдаты меж тем - отчасти по собственной инициативе 
начали сдирать с форм германских орлов. 

Вот как описывает Н. В. Ветлугин (Тензоров) свои впечатления от 1-й дивизии 
РОА{144}: 

Конец апреля 1945 года. По полям и дорогам Чехии двигается длинной, 
растянувшейся на несколько километров, колонной пехота; блестят на солнце штыки,
 чернеют дула и диски автоматов... Оглушительно лязгая гусеницами, ползут 
тяжелые танки. Громыхая, катятся тяжелые пушки, влекомые тягачами. Идут 
самоходные орудия. ...Лошади легко "уносят" полевые пушки и гаубицы с зарядными 
ящиками. Снова стрелки. За ними - противотанковая часть с "танковыми кулаками"..
. Саперы... Полевые радиостанции. Санитарные тачанки и двуколки... Минометчики..
. Автомобили... Самокатчики... Мотоциклисты. 

Пыля, по обочине дороги, вдоль колонны, в одном и в другом направлении 
проносятся, то рыся на лошадях, то подпрыгивая на "стреляющих" и "чихающих" 
мотоциклетках, штабные офицеры, адъютанты, ординарцы, посыльные. 

Над нескончаемой рекой из человеческих тел плывут развернутые и развеваемые 
ветром знамена - трехцветные, белые с косым Андреевским крестом и снова 
трехцветные... 

Медленно обгоняя колонну, я еду в автомобиле по полю. Сидящий рядом со мной 
инженер Д. В. Б., человек, проживший здесь более двадцати пяти лет, но 
сохранивший горячую любовь к России и поклоняющийся всему русскому, не может 
скрыть своего волнения. Он сжимает мою руку и с необычным выражением всегда