"разумеется", были отклонены{886}. Однако 8 января 1945 года доктор Крёгер 
имел беседу с рейхсфюрером СС Гиммлером, и тот " выразил полное понимание 
пожеланий генерала Власова со временем отменить" все дискриминационные 
установления, касающиеся восточных рабочих{887}. Гиммлер согласился уравнять 
русских в правах с другими иностранными рабочими (французами, бельгийцами, 
голландцами) "в области снабжения и вознаграждения за работу", даже если при 
этом окажется необходимым "сократить жалованье других иностранных рабочих". 
Правда, учитывая пожелание гестапо, он возразил против отмены отличительного 
знака для русских, но предложил заменить его другим, "не носящим 
дискриминационного характера", например, "значком или чем-нибудь вроде того, 
что можно было бы считать национальным символом борьбы против большевизма". 
Образцы такого значка для русских, украинцев и белоруссов были уже представлены 
в "Воле народа" 20 ноября 1944 года. Рейхсмаршал Геринг, с которым Власов имел 
длительную беседу в Каринхалле 2 февраля 1945 года, тоже проявил полное 
понимание его требований{888}. Геринг с обезоруживающей наивностью признал, что 
в отношении русских "были по неведению совершены грубейшие ошибки". Сам он, 
например, полагал раньше, что "каждый русский воспринимает нагайку как 
совершенно обычное явление, что он так воспитан и без нагайки от него никакой 
работы не дождешься". Признав теперь ошибочность своих взглядов, Геринг, будучи 
ответственным за выполнение четырехлетнего плана, выразил полную готовность 
пойти навстречу требованиям Власова о равноправии русских "в оплате труда, 
снабжении и прочих бытовых вопросах" с прочими иностранцами и обещал отдать 
соответствующие распоряжения. 

Уместно задать вопрос о результатах этих многосторонних усилий, хотя, конечно, 
в этот момент - когда до конца войны оставалось совсем немного они могли иметь 
скорее символическое, чем практическое значение. Однако некоторые из требований 
КОНР были столь обоснованы, что даже немцы не могли не признать их. Поэтому, 
хотя и не без трудностей, ряд улучшений удалось провести в жизнь, например, 
увеличение пищевых рационов восточных рабочих до рационов рабочих из 
западноевропейских стран; повышение денежных выплат; улучшение снабжения 
одеждой и предметами обихода; улучшение медицинского обслуживания и т.д.{889} 
Была признана также необходимость в изменении методов обращения с русскими. 
Гестапо выпустило грозный циркуляр, в котором начальникам лагерей и другим 
немцам в случаях оскорбительного отношения к подчиненным им восточным рабочим 
или превышений полномочий, например, при расхищении предназначенных для них 
продуктов питания, угрожало немедленное снятие с работы и даже, при особо 
серьезных нарушениях, отправка в концлагерь. В качестве эксперимента была 
организована передвижная комиссия, куда вошли по одному представителю от КОНР и 
Главного управления СС, а также представитель Рабочего фронта с правом 
совещательного голоса. Комиссия провела инспекцию ряда лагерей восточных 
рабочих в районе Берлина и в двух случаях сообщила о нарушениях, допущенных 
немецкими комендантами. Как сказал в своем интервью 6 декабря 1944 года 
генерал-майор Закутный, уже в самом начале работы комиссии несколько 
комендантов были сняты с работы или наказаны каким-то другим способом. Так что 
в этом вопросе русские добились успеха, но другие требования выполнялись с 
большим трудом или же вовсе не выполнялись. Например, председатель 
организационного комитета Союза молодежи Дьячков, выступая с докладом 22 марта 
1945 года, воззвал к помощи президиума КОНР, так как немецкие учреждения, 
несмотря на все его усилия, вот уже три месяца тянут с решением по вопросу о 
Союзе молодежи{890}. По его мнению, это было связано с принципиально иной - по 
сравнению с другими союзами молодежи в Германии - организационной формой 
предполагаемого Союза: здесь предусматривался принцип выборности снизу, а не 
"принцип вождизма", причем центром воспитательной работы должна была стать 
ячейка. Представители организационного комитета, не ожидая немецкого разрешения,
 сами приступили к работе в лагерях в отдельных районах Германии. 

Крайне сложно проходили также переговоры с Немецким Рабочим фронтом о введении 
туда полномочных представителей КОНР{891}. Переговоры вел Юрий Константинович 
Майер, прекрасно говоривший по-немецки и хорошо знавший обстановку. Рабочий 
фронт, руководитель которого доктор Лей совершенно не понимал целей власовского 
движения, был готов принять только тех представителей, которых назначит сам и 
которые будут зависеть от него. Но русские не соглашались ни на какие 
компромиссы. Власов, которому были нужны настоящие защитники прав восточных 
рабочих, дал инструкции добиваться во время переговоров полной независимости 
уполномоченных КОНР. Дело двигалось с большими трудностями. Наконец, на 
русско-немецкой конференции 4 марта 1945 года, в которой принимали участие 
представители Главного управления СС и министерства иностранных дел Германии, 
представитель Рабочего фронта Менде заявил о готовности признать требования 
КОНР о полномочных представителях, ввести этих людей в свой аппарат и 
предоставить им беспрепятственный допуск в лагеря восточных рабочих. Правда, из 
списка в 114 человек допуск к работе 16 марта получили только 16, в том числе 
Рипуленко, Баратов, Хромов, Лихтенбергский, Ругтешель, Ковалевский, Баснин, 
Волконский, Ешчиковский, Оглоблев, Фогт. Эта система действовала 
удовлетворительно только в некоторых районах (Тироль - Вораль-берг, Халле 
Мерсебург и Судеты). 

Организация министерства продовольствия рейха, которая отвечала за восточных 
рабочих, занятых в сельском хозяйстве, напротив, проявила полную готовность 
пойти навстречу требованиям КОНР, и решение о привлечении к работе