которых твердят советские историки. По версии Тишкова. Власов видел свою 
первоочередную задачу в том, чтобы помочь немцам еще нещаднее эксплуатировать 
русских рабочих в немецком плену: 

Власов предложил... более эффективные меры. Для увеличения производительности 
труда русских рабочих на германских предприятиях надо было, по его мнению, 
уменьшать паек и предоставлять худшие помещения тем, кто не выполняет 
норму{869}. 

Автор усматривает в этом "еще один яркий штрих к общей картине предательства 
интересов советского народа, совершенного Власовым". Новые меры принуждения, 
предложенные Власовым, касались, как утверждает Тишков, не только восточных 
рабочих, но и военнопленных. Пропагандисты РОА, пишет он, выдавали гестапо 
коммунистов, политработников и вообще всех антифашистски настроенных 
военнопленных, пользовались тяжелым положением военнопленных, чтобы обманом, 
угрозами или силой заставить их перейти на сторону врага. Разумеется, тут же 
подчеркивается, что "подавляющее большинство советских людей, оказавшихся в 
немецком плену, стойко переносили издевательства, пытки, шли на смерть, но 
оставались верными своей родине"{870}. 

Тишков и Титов занимаются явной подтасовкой фактов. Советский Союз был 
единственным государством в мире (о Японии мы не говорим), объявившим сдачу 
своих солдат в плен тяжким преступлением. С советской точки зрения, сам факт 
сдачи в плен превращал их в предателей Родины. Нам известно, как обошлась с 
ними советская власть после войны{871}. Немногим отличалось и отношение к 
восточным рабочим: хотя большинство их было принуждено к работе в Германии 
насильственными и даже жестокими методами, советское правительство обвиняло их 
в "сотрудничестве с оккупантами" и обращалось с ними как с "фашистскими 
пособниками"{872}. В качестве примера можно привести историю с лагерем 
восточных рабочих Круппамюле, находившимся на восточной границе Верхней Силезии.
 20 января 1945 года к этому лагерю, населенному русскими и украинцами, подошли 
советские танки. То, что произошло затем, описано в русской зарубежной прессе. 
Завидев бегущих им навстречу соотечественников, советские танкисты прекратили 
движение. В одном из танков открылся люк, высунулся командир. Не выходя из 
танка, он приказал всем обитателям лагеря собраться на лагерной площади. Когда 
большинство жителей лагеря, в основном женщины и девушки, старики и дети, 
собрались, танки вдруг открыли по ним огонь из пулеметов. Люди в панике 
бросились бежать - их настигали танки, давили гусеницами. В считанные минуты 
было уничтожено несколько сот человек{873}. 

О том, что это был не единичный. - хотя и особо вопиющий - случай, 
свидетельствует стенограмма совещания в ставке Гитлера 27 января 1945 года. 
Гитлеру было доложено, что кроме добровольцев "советские убивают также русских 
рабочих, работавших на нас. У нас есть доказательства"{874}. Лишь 
незначительная часть восточных рабочих - 15-20% - получила после войны 
разрешение вернуться в родные места, большинство же было депортировано либо 
подвергнуто другим наказаниям{875}. 

В свете такого отношения советского правительства к шести-семи миллионам 
восточных рабочих и полутора миллионам военнопленных странно обвинять Власова в 
плохом обращении с этими людьми. Но сочувствие Тишкова и Титова советским людям,
 оказавшимся в руках у немцев, в данном случае не только неправомерно, оно еще 
и безосновательно, так как в действительности Власов с самого начала обратил 
все внимание и заботу к соотечественникам. К своим заслугам КОНР вполне мог бы 
причислить заботу о судьбе этих брошенных всеми, живших в нищете людей, которых 
собственное правительство считало предателями. 

Забота власовцев о восточных рабочих ярко проявилась еще на заре 
Освободительного движения. Так, в июне 1943 года полковник Боярский заявил 
протест против того, что "три миллиона русских рабочих в Германии" вынуждены 
носить, как он выразился, "еврейскую звезду" (нашивку со знаком "Ост"). С 
союзниками, заявил он, так не обращаются{876}. Полковник Мальцев, в марте 1944 
года осматривавший вместе с капитаном Бычковым и старшим лейтенантом 
Антилевским целый ряд лагерей восточных рабочих в окрестностях Берлина, 
направил в немецкие учреждения жалобы на состояние лагерей и добился улучшения 
- пусть только в местных масштабах{877}. Полковник Кромиади, который в декабре 
1944 года вместе с начальником личной охраны Власова капитаном М. В. Каштановым 
и лейтенантом В. Мельниковым выступал с речами от газеты "Воля народа" в 
городах верхнесилезского промышленного бассейна (Като-вице, Сосновец, Гливице и 
Лабанда), ознакомился с ужасающими условиями, в которых жили восточные 
рабочие{878}. Имея полномочия от Власова и КОНР, да и сам обладая достаточным 
авторитетом, Кромиади обратился в немецкие инстанции с требованием улучшить 
положение рабочих и добился успеха. Но КОНР поставил перед собой более широкую 
цель - добиться того, чтобы положение восточных рабочих вообще не зависело от 
немецких властей. Вскоре после создания Комитета были предприняты шаги по 
улучшению положения рабочих на основе договоренностей. Начальник гражданского 
управления Комитета генерал-майор Закутный рассказал об этом в интервью с 
корреспондентом газеты "Воля народа", опубликованном б декабря 1944 года{879}. 

Прежде всего, КОНР требовал отмены тех ограничений, которые распространялись