деревни, расстреливали мирных жителей. Их в первую очередь бросали против 
партизан.

В отряде не без оснований полагали, что казнь фон Ильгена обязательно внесет 
панику и растерянность в не очень-то сплоченные ряды этого воинства, покажет 
ему в полной мере неизбежность близкой расплаты за измену. Штаб рассчитывал 
также, что кое-кто из рядовых солдат и младшего комсостава «Остентруппен», 
надевших гитлеровскую форму из малодушия, но не погрязших еще в измене 
соотечественникам, найдет в себе силы и мужество порвать с фашистами, искупить 
вину перед Родиной.

План предстоящей операции был тщательно разработан и утвержден в штабе отряда. 
Осуществление ее поручалось небольшой группе разведчиков во главе с Николаем 
Ивановичем Кузнецовым.

Важную и сложную задачу уничтожения фон Ильгена советской разведке облегчало 
одно немаловажное обстоятельство: в его доме – длинном одноэтажном здании по 
Млынарской улице, 3 – она располагала своим человеком.

Дело в том, что с некоторых пор у Лидии Лисовской появился новый поклонник. И 
не какой-нибудь там лейтенант. Рослый, широкоплечий, с мощным загривком бывшего 
борца, еще сравнительно молодой, лет сорока пяти, генерал. Фон Ильген не был 
легкомысленным человеком, его не интересовали случайные романтические 
приключения, но внешность Лидий, привлекательная и строгая одновременно, 
высокое графское происхождение, превосходные манеры невольно обратили его 
внимание. В результате фон Ильген сделал Лисовской весьма лестное предложение: 
сменить сомнительное для молодой женщины положение официантки ресторана 
«Дойчегофф» на вполне респектабельную и несравненно более выгодную материально 
должность экономки командующего «Восточными войсками».

Совершенно неожиданно оказалось, что желание генерала разделили и сотрудники 
ровенского гестапо, не доверявшие никому, в том числе и генералам вермахта. 
Лидия числилась их осведомительницей, и служба безопасности не упустила такую 
возможность – приставить к командующему «Остентруппен» своего человека для 
присмотра. Более того, гестапо сделало все от него зависящее, а в гитлеровской 
Германии невозможно было найти хоть что-нибудь, что бы не зависело от 
государственной тайной полиции, чтобы у Лисовской не оказалось ненароком 
конкурентки.

Это был, должно быть, единственный случай за всю войну, когда полностью совпали 
интересы гитлеровского генерала, фашистской службы безопасности и советской 
разведки!

Многое видели и слышали стены гостиной дома № 3 по Млынарской улице, о многом 
могли бы рассказать. Ильген имел привычку проводить совещания с узким кругом 
своих ближайших подчиненных не на службе, а дома. Благодаря этому почти 
ежедневно в штаб отряда стали поступать крайне интересные новости, одна из 
которых самым непосредственным образом отразилась на судьбе самого Ильгена.

Командованию было хорошо известно, что одним из самых важных учреждений 
оккупантов в Ровно был штаб высшего СС и полицайфюрера Украины, генерала 
полиции и обергруппенфюрера СС Ганса Адольфа Прицмана. Того самого Прицмана, 
которого в последние месяцы войны Гитлер назначил руководителем пресловутого 
«Вервольфа» – тайной боевой нацистской организации, предназначенной для 
террористической деятельности в тылу союзных войск.

Полицайфюрер Украины постоянно жил в Берлине, а в Ровно лишь наезжал временами 
в сопровождении огромной свиты, едва размещавшейся на семи-восьми автомобилях. 
За ровенской квартирой Прицмана на Кенигсбергштрассе, 21 разведчики отряда вели 
постоянное наблюдение. Они-то и сообщили, что в последних числах октября на 
этой квартире происходило большое совещание, должно быть, чрезвычайно важное, 
потому что, кроме самого Прицмана, в нем принимали участие начальник тыла 
германской армии генерал авиации Китцингер, его заместитель генерал Мельцер, 
генерал-майор фон Ильген и новый для Ровно человек генерал-майор Пиппер, о 
котором было известно, что за ряд карательных экспедиций, осуществленных в 
европейских странах, оккупированных гитлеровцами, он получил прозвище 
«майстертодт» – «мастер смерти». Жестокостью он выделялся даже среди коллег по 
расправам с мирными жителями.

Об исключительной важности совещания говорил и тот факт, что проводил его 
совместно с Прицманом, также специально прибывший из Берлина «шеф дер 
банденкампф фербанде» – «шеф по борьбе с бандами» – обергруппенфюрер СС Эрих 
фон дем Бах-Зелевский, будущий палач восставшей Варшавы.

О чем шла речь на этом совещании у Прицмана, установить тогда не удалось, но 
через два дня совещание на ту же тему, но уже на уровне исполнителей, проводил 
в своем доме генерал фон Ильген. Генерал был гостеприимный хозяин и всегда 
радушно принимал своих старших офицеров. Поэтому он поручил Лидии Лисовской 
приготовить в соседней комнате кофе – в результате содержание сделанного им 
вступительного слова стало достоянием штаба отряда.