Пастухов и Кобеляцкий сумели прорваться к своим.

Советский полковник не поверил собственным глазам, когда два оборванных, 
небритых человека, каким-то чудом появившиеся в расположении его штаба, стали 
подробнейшим образом и весьма квалифицированно наносить на план фашистские 
оборонительные укрепления, минные поля, огневые точки, штабы, склады, узлы 
связи, заминированные здания. Более того, Пастухов и Кобеляцкий предложили 
командованию провести сотню автоматчиков подземными ходами в самый центр города,
 к театру «Зольдат-фронтиш» и собору святого Юра. После короткого боя, 
ошеломленные внезапным ударом с тыла, немцы здесь были уничтожены, а частью 
пленены. Пастухов и Кобеляцкий при этом лично уничтожили более двух десятков 
гитлеровцев, в том числе экипажи пяти танков «тигров». Собранная ими информация 
оказалась поистине бесцепной, электрические провода, ведущие к мощным фугасам, 
были своевременно перерублены, и ни одно заминированное немцами здание взорвано 
но было.

К 27 июля древний украинский город был полностью освобожден от 
немецко-фашистских захватчиков. Но Николай Кузнецов не дожил до этого дня, в 
который ему исполнилось бы тридцать три года…




ГЛАВА 17


Мы до сих пор с полной достоверностью не знаем всех обстоятельств гибели 
Кузнецова. Слишком бурные события ожгли землю, где прошли последние дни его 
жизни и борьбы, слишком отрывочны и во многом противоречивы свидетельства 
дошедших до нас документов. Но мы знаем главное – Николай Иванович Кузнецов 
умер, как и жил, – героем.

После уничтожения Бауэра и Шнайдера Кузнецову, Каминскому и Белову оставаться 
во Львове было невозможно. Здесь не было рядом надежной «Малой земли» – родной 
партизанской базы, в самом городе не было ни прочных связей, ни квартир, где 
можно было бы переждать самые опасные дни после покушения. А Кузнецов не 
сомневался, что по следам неизвестного гауптмана и его спутников, убивших 
вице-губернатора и начальника канцелярии, будут брошены все силы львовского 
гестапо и жандармерии. Нужно было уходить, и уходить немедленно. Но покинуть 
город оказалось нелегко, на это ушло три дня и есть основания полагать, что 
именно Николай Кузнецов и его друзья уничтожили (видимо, при попытке 
задержания) в эти самые дни двух сотрудников гестапо. Во всяком случае, 
фашистские эксперты-криминалисты определили, что пистолетные гильзы калибра 7,
65 мм, найденные возле убитых гестаповцев, идентичны двум гильзам, обнаруженным 
у трупов Бауэра и Шнайдера.

Нам известен и инцидент, который произошел с разведчиками 12 февраля в 
восемнадцати километрах от Львова, возле шлагбаума у села Куровицы. Здесь серый 
«фиат» был остановлен постом полевой жандармерии для проверки документов. Майор,
 начальник поста, долю изучал удостоверение гауптмана Зиберта, и Николай 
Иванович интуитивно почувствовал надвигающуюся опасность.

– Странно, очень странно… – пробурчал майор.

– В чем дело, господин майор? – спросил Зиберт.

– На вашем предписании нет отметки о выезде львовской комендатуры.

Майор был прав: такой отметки не было и не могло быть. Кузнецов понял, что 
нужно действовать немедленно и решительно: видимо, жандарм заподозрил гауптмана 
в недавнем убийстве Бауэра и Шнайдера; он, как и вся служба безопасности, имел 
указания о задержании террориста. Все это Николай Иванович сообразил за 
какую-то секунду. Краем глаза он увидел, как солдаты, не обратившие внимания, 
что их командир уж слишком долго разговаривает с каким-то гауптманом, подняли 
кверху полосатое плечо шлагбаума, чтобы пропустить уже проверенную встречную 
машину.

В следующую долю секунды Кузнецов в упор выстрелил в майора. Каминский 
автоматной очередью уложил на месте трех жандармов, а Белов до отказа прижал 
педаль газа… Вслед беглецам тоже загремели выстрелы: оставшиеся в живых 
жандармы исправляли свою оплошность. Несколько пуль ударили в заднее колесо. 
«Фиат» осел и, едва не перевернувшись, нырнул в кювет.

– Бросай машину! – скомандовал Кузнецов. – Уходим в лес.

Карьера гауптмана Пауля Вильгельма Зиберта в тот день закончилась. Кузнецов не 
мог быть уверенным, что майор жандармерии, проверивший его бумаги, – мертв, он 
мог оказаться лишь раненным, а это означало, что документы Зиберта провалены. 
Что ж, гауптман Пауль Вильгельм Зиберт свое дело сделал… Но оставался советский 
разведчик Николай Кузнецов, которому, уже коль так неожиданно смешались все