руководством Власова», чтобы под крылом Дабендорфа могли зреть идеи и 
разрабатываться программы русских, собираться и обучаться кадры, завязываться и 
расширяться связи. Все должно было быть готово к тому моменту, когда настанет 
час действий: руководящий штаб, офицерский корпус, управление, пресса и т.д. 
Все это должно было готовиться русскими в полной тайне». Эту «тайную» работу 
Штрикфельдт называет своей «подлинной задачей» Дабендорфа. Кто тут кому морочит 
голову? Как объяснить, что Штрикфельдт вдруг начал действовать так, будто он с 
Власовым из одной конторы — ГРУ? Объяснений много, возможно и такое: Власов 
просто запутал бедного капитана и тот перестал соображать, что он делает, на 
кого работает, «на чью мельницу льет воду».
    Казанцев в своей книге «Третья сила» сообщает вообще потрясающие вещи. 
«Каждые две недели из Дабендорфа разъезжаются по воинским частям триста человек,
 а на их место приезжает триста новых. Каждый из уезжающих увозит с собой в 
мыслях и в сердце непоколебимую уверенность, что Адольф Гитлер такой же 
непримиримый враг
    
русского народа, как и Иосиф Сталин... Оказалась и еще одна неизвестная мне 
пикантная деталь — каждый из уезжающих курсантов увозил в своем рюкзаке 
несколько номеров журнала «Дёр Унтерменш» («Человек низшей расы»)...
    Как-то Верховное Командование Армии отправило Министерству Пропаганды 
протест против распространения этого журнала — он больше всяких мероприятий 
открывал глаза русским людям на отношение к русскому народу Германии... 
облегчал работу по «промыванию мозгов», как говорил генерал Трухин».
    Свен Стеенберг в своей книге «Власов» свидетельствует, что в Дабендорфе: 
«Обсуждалась также и возможность того, что Гитлер, под давлением неудач на 
фронте, предоставит Власову свободу действий, а потом, после свержения Сталина, 
снова начнет проводить свои планы колонизации России. Было ясно, что в таком 
случае конфликт с Германией неизбежен, но при нем можно будет рассчитывать на 
поддержку западных держав. Если они помогают коммунистам в борьбе против 
Гитлера, то уж, во всяком случае, Россию некоммунистическую они, несомненно, 
будут поддерживать». Но надо знать, что вначале эта возможность была обсуждена 
в Москве, где-то в декабре 1941 года — январе 1942 года. На эту роль, роль 
«верховного правителя русских», в случае, если Гитлер войдет в Москву, и 
готовило ГРУ Андрея Власова.
    «Дабендорф в немецких кругах имел очень плохую славу, — продолжает 
Штрикфельдт. — Офицеры-немцы, командиры русских батальонов, жаловались, что 
солдаты, побывавшие на курсах Дабендорфа, делались неузнаваемыми после 
возвращения с учебы. Ранее исполнительные и послушные, они приезжали начиненные 
всякими крамольными идеями и свое пребывание в частях немецкой армии начинали 
расценивать как трагическую и досадную ошибку...
    
    Среди преподавательского состава Дабендорфа были не раз произведены аресты. 
Несколько человек было расстреляно, несколько человек до конца войны просидело 
в концлагерях, но занятия шли дальше, по той же неписаной программе, и так же 
дальше, каждые две недели разъезжались триста человек прекрасных пропагандистов 
(из частей посылались, как правило, наиболее способные и авторитетные в своей 
среде люди). Дабендорф оставался и работал до самого конца».
    Потихоньку Власов приступил к реанимации «Русского освободительного 
комитета» в Смоленске. В августе 1942 года штаб группы армий «Центр» одобрил 
эту идею. Но тогда Гитлер был уверен, что он единолично добьется победы над 
русскими, после Сталинграда спеси у него поубавилось и он стал поглядывать по 
сторонам: где бы добыть лишние людские резервы. Власов сумел заинтересовать 
собой «военно-воздушный и морской флот». У летчиков, например, в Восточной 
Пруссии был свой лагерь, в котором находились наши пилоты и техники, 
объединенные в эскадрильи. Ими командовал полковник Мальцев. Власов добился, 
что все эти летчики стали проходить курс наук в его школе в Дабендорфе.
    Но, как говорится, шила в мешке не утаишь. Штрик-фельдт пишет: «Какие-то 
неопределенные учреждения СС, СД и различных партийных органов, используя все 
имевшиеся в их распоряжении средства, старались очернить и оклеветать русских и 
немецких членов руководства. Непосредственное вмешательство государственных и 
полицейских органов было пока невозможно, так как речь шла об армейском 
учреждении, военно-правовой статус которого был бесспорен.
    Вот несколько примеров обвинений:
    Дабендорф — коммунистическое гнездо. В Дабендорфе — антигерманские и 
антинационал-социалистические настроения. В Дабендорфе нет ни одного портрета 
фюрера. Дабендорф — убежище для жидов и поляков, шпио
    
нов и уголовников. Дабендорф подпольно держит связь с британской разведкой и с 
французским резистансом...
    Все эти обвинения основывались на доносах неопознанных «информаторов... 
начальник разведывательного отдела Михель... все время подчеркивал... Дабендорф 
превратился в гнездо конспираторов и пристанище антинемецких элементов. Давно 
пора его прикрыть. Я возражал и предостерегал...» Тайно Зыков установил в Праге 
связь с сотрудником бывшего генерального штаба... В Югославии — со сторонниками 
«идеи сообщества европейских народов...» — так что не дремали ребята. На входе 
в школу висел транспарант с девизом: «Ничего не принимать на веру, все 
подвергать критике, отметать антинародное и принимать все, что служит на благо 
нашим народам». В это же время в Дабендорфе печаталась памятная книжка для 
солдат РОА: «Воин РОА — этика, облик, поведение». Открывалась она такими 
словами: «РОА в первую очередь является русской национальной армией».