игрушечный, раскол русской православной церкви. Сергий, к сожалению, был не из 
ГРУ. Вот почему Власов не рекомендовал Сергию торопиться с синодом.
    «После возвращения из поездки я имел в городе Летцене ветре -чу с 
командующим добровольческими частями генерал -лейтенан -том Хельмигом.
    Хельмиг предложил мне остаться у него в штабе и помогать ему руководить 
сформированными русскими частями. Я отказался от этого предложения, заявив 
Хельмигу, что до тех пор, пока рус -ские военнопленные будут находиться на 
службе в немецких час -тях, они воевать против большевиков как следует не будут.
 Я просил Хельмига всю работу по созданию русских частей пере -дать мне с тем, 
чтобы сформировать из них несколько дивизий, подчинив их «Русскому комитету».
   Не договорившись с Хельмигом, я возвратился в Берлин и от Штрикфелъдта узнал,
 что о моем выступлении у фельдмаршала Буша стало известно Гиммлеру». Власов 
буквально напролом идет к цели, он открытым текстом требует у немецкого 
генерала отдать ему «всю работу по созданию русских частей», то, ради чего он 
сюда и заброшен ГРУ. Конечно, с генералом Хельмигом ни о чем таком он 
«договориться» в принципе не мог, потому что это дело было не Хельмига ума, не 
в его компетенции это было. Кто-то должен был приказать Хельмигу. Кто? Кроме 
Гитлера, кажется, неко
   
му? Но может, наверное, и Гиммлер, все военнопленные в его ведении.
   Но тут как раз начались проблемы с самим Гиммлером. «Гиммлер на одном из 
узких совещаний высших начальников германской армии заявил, что отдел 
пропаганды вооруженных сил Германии возится с каким-то военнопленным генералом 
и позволяет ему выступать перед офицерским составом с такими заявлениями, 
которые подрывают уверенность немцев в том, что они одни могут разбить 
Советский Союз, — давал показания Андрей Власов в мае 1945 года. — Гиммлер 
предложил прекратить такую пропаганду и использовать только тех военнопленных, 
которые заявляют о своем согласии служить в немецкой армии. После этого 
выступления Гиммлера я некоторый период не проявлял активности и до 1944 года 
никуда из Берлина не выезжал». Вот это — «не проявлял активности» — с головой 
выдает Андрея Власова как генерала ГРУ. А не «проявлял активности» он потому, 
что едва избежал полного провала. И не он один, а и генерал Малышкин...
   Вот как это было. Об этом рассказывает в своей книге «Власов» Свен Стеенберг.
 «Кульминационным пунктом пребывания Власова в Пскове было его выступление в 
городском театре. Это было 30 апреля 1943 года. Билеты выдавались не только 
городскому населению, но также и в сельских районах...
   Его (Власова) речь произвела глубокое впечатление. Это говорил русский — 
русским, о русских делах. Гитлер не был упомянут ни одним словом, а германский 
народ приветствовался как равный союзник...» -
   Штрикфельдт пишет про это же: «У Власова была привычка откровенно говорить о 
прошлых ошибках и просчетах, были ли его слушатели русские или немцы. Он
   
исходил из мысли, что на ошибках надо учиться. И эта его речь, в которой он, в 
частности, благодарил немцев, принимавших его в Гатчине, и выразил надежду 
приветствовать их в качестве своих гостей в Ленинграде — было вполне в его 
духе».
Враги Власова немедленно использовали положение:
«Этот наглый русский чувствует себя уже правителем независимой России! 
Безобразие!» Дело было передано в высшие инстанции, и 17 апреля фельдмаршал 
Кейтель отдал приказ:
   «Ввиду неквалифицированных, бесстыдных высказываний военнопленного русского 
генерала Власова во время поездки в Северную армию, происходившую без 
разрешения фюрера и без моего ведома, приказываю перевести русского генерала 
Власова немед -ленно, под особой охраной, в лагерь для военнопленных, который 
он не смеет покидать.
   Фюрер не желает больше слышать имени Власова. Впредь оно может, если этого 
требуют обстоятельства, использоваться для чисто пропагандистских целей, для 
проведения которых требует -ся имя, а не личность генерала Власова. Если же 
генерал Власов еще раз выступит где-либо лично, то следует позаботиться о том, 
чтобы он был передан тайной государственной полиции (гестапо. — В.Ф.) и 
обезврежен».
   14 октября 1943 года, выступая на совещании высших офицеров СС и армии, 
Гиммлер сказал:
   «Многие возлагали большие надежды на этого Власова... Я думаю, в данном 
случае мы исходили из неправильной оценки ела -вян. Каждый славянин, каждый 
русский генерал будет, если дать ему возможность говорить, апеллируй на его 
тщеславие, высказы -ваться в сказочной для немцев форме. Господин Власов — что 
меня тогда удивило — даже в Германии проводил пропаганду и в такой гротесковой 
форме читал нам, немцам, лекции, И в этом я видел большой вред. Мы можем 
проводить пропаганду против других и
   
пользоваться при этом средствами, какими мы захотим. Каждое средство, которое 
заставит служить нам эти дикие народы и приведет к тому, что русские будут 
умирать вместо немцев, правильное. Это справедливо и ответственно перед богом и 
людь -ми. Но здесь без нашего ведома произошло следующее: господин Власов начал 
говорить с заносчивостью, которая характерна для русских, славян. Он заявил, 
что Германия еще никогда не могла победить Россию, которая может быть побеждена 
только сами -ми русскими. Видите, мои господа, это высказывание опасно. Ут 
-ренней, обедней и вечерней молитвой немецкой армии должно быть: «Мы превыше 
всех врагов на земле». И если приходит какой-то русский, выскочка — бывший