мною. -В.Ф.)
   Начнем с того, что авторы дотошно и добросовестно проштудировали все 29 
томов уголовного дела «власов-ского ядра» — двенадцати бывших советских 
генералов и старших офицеров. Один из авторов — Главный военный прокурор, для 
него, кажется, нет и не может быть закрытых документов по этому «уголовному 
делу», он «хозяин» этих документов, все они в его ведомстве; он — 
генерал-лейтенант юстиции — специалист высшей квалификации... И вдруг — 
оброненная как бы мимоходом фраза:
«Взаимоотношения марионеточной «освободительной» армии со своими «хозяевами» 
были довольно сложными и запутанными», а чуть ниже опять неутешительная 
констатация: «...в уголовном деле Власова и его сообщников множество 
разноречивых показаний». Для кого «разноречивые»? Для кого запутанные? 
«Разноречивыми» и «запутанными» они остались и в конце 29-го тома этого 
«уголовного дела»? «Разноречивыми» и «запутанными» они остались и для Главного 
военного прокурора, после исследования им 29 томов «дела» 44 года спустя? Так 
распутали или не распутали в закрытом заседании Военной коллегии Верховного 
суда СССР в июле 1946 года под председательством генерал-полковника Ульриха В. 
В. «взаимоотношения» Власова и «власовского ядра» с немцами — это ведь «ядро» 
всего «дела»? Вроде, получается,

как не распутали. Тогда почему вынесли всем смертный приговор?
   В исследовании авторы приводят один из примеров этого «сложного и 
запутанного». «Так, бывший начальник разведшколы Комитета освобождения народов 
России Беккер показывал: «...немцы представляли «отделу безопасности» К.ОНР 
возможность самостоятельно проводить свою работу в частях РОА и готовить 
агентуру для заброски в тыл Советского Союза... Материальные расходы, связанные 
с подготовкой и переброской агентуры в Советский Союз, СД брало на себя... 
Власов не только был осведомлен о деятельности разведшколы, но непосредственно 
ею руководил и направлял ее работу...» Авторы замечают по этому поводу, что 
«сам же Власов по-иному оценивал предоставленные ему «ответственность и 
самостоятельность». Вот что он сообщил на одном из допросов:
   «...Должен признать, что после создания мною в ноябре 1944 года по указанию 
Гиммлера Комитета освобождения народов России СД предложило мне организовать 
подготовку и засылку диверсантов в тыл советских войск. В декабре 1944 года 
вместе с постоянным представителем Гиммлера при мне обер-фюрером СС Крегером ко 
мне явился штурмбаннфюрер СС Радецкий, который заявил, что ему руководством СД 
поручено договориться со мной о совместном налаживании диверсионной 
деятельности на советской территории... Я заявил Радецкому, что надо готовить 
тысячи таких агентов, которые могли бы после переброски в СССР стать 
руководителями повстанческих отрядов, наносящих удары Красной Армии с тыла».
   Иными словами, Власов берет на себя еще большую вину, он не делит ее с 
Радецким, который договаривался с ним «о совместном налаживании диверсионной 
деятельности на советской территории». Почему действи-
   
тельно так странно ведет себя на допросе Власов? Он же не враг себе. И потом, 
что за причина была «отшивать» Радецкого от совместной работы по подготовке 
диверсантов для заброски «на советскую территорию»? Зачем Власову понадобилось 
пугать Радецкого несусветными масштабами подготовки диверсантов: «что надо 
готовить тысячи таких агентов, которые могли бы после переброски в СССР стать 
руководителями повстанческих отрядов, наносящих удары Красной Армии с тыла»? О 
каких тысячах агентов такого класса и уровня, чтобы каждый из них стал 
руководителем «повстанческих отрядов», вообще идет речь? Зачем Власов блефует? 
Он же знает, что сделать этого невозможно. Физически невозможно. Чтобы Радецкий 
перепугался огромности работы и сам отказался от совместной деятельности? 
Зачем? Может, потому, что как раз очень хорошо знал Власов: немцы стараются 
«держать командование и личный состав РОА под неусыпным строжайшим наблюдением, 
на любом участке иметь своих инструкторов и наблюдателей»? Допустим, Радецкий 
тот самый их «наблюдатель», и что из этого следует? Власов-то еще больше для 
немцев свой, чем какой-то Радецкий. Почему он хочет избавиться от Радецкого? К 
сожалению, ни следователь, ни те, кто вел судебное заседание, этого вопроса 
Власову так и не задали. Почему? К сожалению, и наши исследователи не задали 
себе этого вопроса, а только констатировали «довольно сложные и запутанные» 
взаимоотношения марионеточной «освободительной» армии со своими «хозяевами». 
Однако сегодня этого уже недостаточно...
   Есть и другое «сложное и запутанное». К примеру, «генерал Власов родился в 
1901 г. в Центральной России», — так в начале августа 1942 года записал в 
протоколе допроса генерала А. А. Власова представитель Министерства иностранных 
дел Германии Хильгер, бывший со
   
ветник германского посольства в СССР. 16 апреля 1940 года командир 99-й 
стрелковой дивизии комбриг А. Власов писал в автобиографии:
    «Родился 1 сентября 1901 года в с. Ломакино Гагинского района Горьковской 
области (с. Ломакино Покровской волости Сергачского уезда Нижегородской 
губернии) в семье крестьянина-кустаря. Жена Анна Михайловна Власова (девичья 
фамилия Воронина) уроженка той же местности.
    Главное занятие родителей моих и жены до Октябрьской революции и после — 
земледелие. Хозяйство имели средняцкое. Мой отец портной. С 1930 года в колхозе.
 В настоящее время мой отец имеет 82 года от роду — инвалид I группы, живет на 
родине, в колхозе и состоит на моем иждивении. Мать умерла в 1933 году. Отец 
жены также на родине, ее мать умерла в 1929 году. Кроме отца, у меня ближайших