иной форме, повторяли словно заученно и отрепетированно: «Смалодушничали!»
    В июле 1941 года на Власова была написана «Боевая характеристика», 
завизировал ее 22 июля 1941 года командующий войсками 6-й армии 
генерал-лейтенант Му-
    
зыченко и член Военного совета дивизионный комиссар Попов. «4-й 
механизированный корпус с первых дней войны принимает участие в боевых 
операциях по разгрому противника. Умелое руководство тов. Власова войсками 
обеспечивало крупнейшие успехи частей корпуса. Мужественно дрались 8-я и 32-я 
танковые дивизии. Энергичный, требовательный командир. САМ ЛИЧНО ПРОЯВЛЯЕТ 
МУЖЕСТВО И ОТВАГУ». (Выделено мною. -В.Ф.) Где спектакль — с Сунем или с 
Ульрихом?
   Вот как характеризует Власова находившийся рядом в тот трагический 
волховский период начальник политотдела штаба 2-й Ударной армии Иван Андреевич 
Фомичев:
«В марте и апреле 1942 года Власов находился в расположении войск нашей 2-й 
Ударной армии. Мне неоднократно приходилось встречаться с ним, сопровождать его 
в соединения войск армии. Как командир Власов производил впечатление грамотного,
 волевого, требовательного, не трусившего в сложной обстановке. Однажды в 
блиндаж, в котором Власов проводил совещание командиров соединений, попал 
крупный снаряд, частично разрушивший его потолок и стену. Некоторые командиры 
пытались сбежать, но Власов вернул их и продолжил совещание...» А вот последняя 
радиограмма за подписью Власова:
                         «№ 115 23.6.42 23.35.
Нач. ГШКА. Начальнику штаба фронта.
Бой на КП штаба армии отм.43,3 (2804-Б). Помощь необходима.
Власов».
   Вообще-то текст больше похож и на шифровку в том числе, например: «КП пуст — 
ухожу, как условились. Не забудьте о помощи, которая была обещана...» А что эта 
радиограмма значит, если ее текст перевести на житей-
   
ский язык? Власов вызвал огонь на себя, как это делают все разведчики, когда их 
настигает погоня, и сообщил точные координаты местонахождения своего командного 
пункта для нанесения бомбового удара нашей авиацией. Речь здесь не идет о 
самоубийстве. Речь здесь идет о том, что генерал Власов был мужественный и 
отважный человек, и малодушие никак не могло быть мотивом сдачи его в плен. В 
протоколе самого первого допроса Власова немцами есть замечание: Власов 
производит «впечатление сильной и прямой личности. Его суждения спокойны и 
взвешенны». Но все по порядку...
    А это из какой «автобиографии»? В 1962 году генерал-майор Е. Фоминых, 
бывший командир 25-го танкового корпуса, которому в мае 1945 года была 
поставлена задача повернуть от Берлина и двинуться в направлении Праги, 
рассказывал, что уже в ходе марша был передан приказ советского штаба фронта о 
выведении корпуса из оперативного подчинения армии для блокирования РОА... 
Короче, вот как Фоминых вспоминал в 1962 году в «Известиях» один из эпизодов 
«пленения» Власова.
    ...Власов был доставлен в 25-й танковый корпус. «Я и начальник политотдела 
П. М. Елисеев с любопытством разглядывали приближавшегося к нам в сопровождении 
комбата капитана Якушева высокого сутулого генерала в очках, без головного 
убора, в легком, стального цвета плаще. Так вот каков этот выродок!
    — Как прикажете считать, — высокомерно, подергивая левой бровью, начал 
Власов. — Я у вас в плену или вы в плену у американцев? На каком основании вы 
меня задержали?
    — Уточним вашу личность. Кто вы? Какие при вас документы? — осадил я его.
    — Я — Власов. Власов сорвал с себя плащ и бросил его на спинку
    
стула. Странная форма цвета хаки. Без погон. На брюках малиновые шелковые 
лампасы».
   Дальше происходит совершенно невероятное. Вот как описывает это Фоминых:
   «Трясущимися руками, спеша и не попадая во внутренний карман кителя, он 
(Власов) достал удостоверение личности (советского генерала. — В.Ф.). Знакомые 
подписи удостоверяют, что перед нами бывший командующий 2-й Ударной армии 
Ленинградского фронта» (Волховского фронта. — В.Ф.). «Трясущимися руками» — 
почему? От радости? Катусев и Оппоков сообщают еще более поразительные 
подробности. Оказывается, у всего «власовского ядра» много времени уходило «на 
обдумывание ходов возможного возвращения в преданное ими общество» (в СССР. — В.
Ф.). Шатов, к примеру, добровольно переходя на службу к оккупантам, на всякий 
случай (?) припрятал в «надежном месте» билет члена ВКП(б), что не помешало ему 
затем активно «состоять» в антикоммунистической «партии». Ну а Власов, тоже на 
всякий случай (?) почти всю войну держал при себе советскую партийную книжицу 
(партбилет. — В.Ф.) и расчетную книжку начальствующего состава Красной Армии? 
Из какой это «автобиографии»? Западные исследователи «исторического феномена», 
как выразился И. Хоффманн о Власове в письме в «Военно-исторический журнал» 
после того, как мы опубликовали первое исследование Катусева и Оппокова «Иуды» 
(в то время я был главным редактором «ВИЖ»), поступают просто — для них этих 
фактов просто не существует. Наши же исследователи чаще всего наличие партийных 
билетов при Власове и Шатове ставят им в строку — «лицемеры», «хамелеоны» и 
«двурушники».
   А почему бы партийный билет, который Власов пронес буквально у сердца все 
годы, находясь среди немцев,