«— Ну что ж, придется начать операцию, не ожидая действий фронта 
Рокоссовского. Если он и запоздает на несколько дней — не беда».
   Целый фронт из трех фронтов не готов наступать на Берлин, а Сталин говорит — 
«не беда»! Почему? Потому что Первая власовская дивизия располагалась не в 
полосе наступления 2-го Белорусского фронта, а в полосе на-
   
ступления 1-го Украинского фронта, который был готов наступать. Оттягивать 
наступление более чем на «две недели» для власовской дивизии означало полное 
уничтожение — за это время немцы начнут каждодневно бросать ее в бой и к началу 
генерального наступления 1-го Украинского фронта от дивизии ничего не останется.
 Жуков мог этого и не знать, но Сталин знал.
    «Затем он (Сталин) подошел к письменному столу, передне -тал какие-то 
бумаги и достал письмо.
    — Вот, прочтите.
    Письмо было от одного из иностранных доброжелателей. В нем сообщалось о 
закулисных переговорах гитлеровских агентов с официальными представителями 
союзников, из которых стано -вилось ясно, что немцы предлагали союзникам 
прекратить борьбу против них, если они согласятся на сепаратный мир на любых ус 
-ловиях...
    — Ну, что вы об этом скажете? — спросил Сталин. И, не до -жидаясь ответа, 
тут же заметил: — Думаю, Рузвельт не пару -шит ялтинской договоренности, но вот 
Черчилль, этот может пойти на все...
    1 апреля 1945 года в Ставке Верховного Главнокомандования был заслушан 
доклад А. И. Антонова об общем плане Берлинской операции...
    Наступление на Берлин было решено начать 16 апреля, не до -жидаясь действий 
2-го Белорусского фронта...
    В ночь на 2 апреля в Ставке в моем присутствии Верховный подписал директиву 
1-му Белорусскому фронту о подготовке и проведении операции с целью овладеть 
Берлином и указание в течение 12—15 дней выйти на Эльбу.
    Главный удар было решено нанести с кюстринского плацдарма силам, четырех 
общевойсковых и двух танковых армий. Последние предполагалось ввести в сражение 
после прорыва обороны против -ника в обход Берлина с севера и северо-востока».
   
   Очень существенные изменения Сталин внес в план 3 апреля.
   К тому же после 3 апреля Ставка Верховного Главнокомандования приняла 
решение начать перегруппировку основных сил этого фронта (2-го Белорусского 
фронта) на Одер... не в связи ли с тем, что Буняченко в это самое время 
«отправился на фронт. Он долго и внимательно осматривал позиции в полевой 
бинокль... При совещаниях в штабе генерала Буссе выяснилась изумительная 
согласованность его тактических взглядов с немцами...». После всех этих 
последних уточнений и исправлений Сталина Жуков пишет:
   «Выходило, что 1-й Белорусский фронт должен был в первые, наиболее 
напряженные дни наступать с открытым правым флан -гом, без 
оперативно-тактического взаимодействия с войсками 2-го Белорусского фронта». 
Эти сетования были бы справедливы, а Сталин был бы достоин порицания за такую 
беспечность, если бы... если бы не было у Сталина, как говорится, в этом месте 
Первой власовской дивизии. Главный удар, по замыслу Сталина, Жуков должен был 
наносить «в первые, наиболее напряженные дни» именно по позициям, которые 
занимала Первая власовская дивизия. А затем, «прорвав» их, войска должны были 
развернуться левым флангом на север и идти по тылам всей немецкой группировки 
до самых Зееловских высот и брать эти высоты, оголяя, открывая 
беспрепятственный путь на Берлин остальным двум фронтам. Не зря ведь в 
последний момент — 1 апреля Сталин стер с карты разграничительную линию 
наступления фронтов на Берлин. Фланги 1-го Белорусского фронта оказывались при 
этом совсем не там, где их описывал в книге маршал Жуков... Правый фланг 1-го 
Белорусского фронта опирался бы на собственные тылы, а левый — на беспомощные и 
потому не опасные тылы немцев, по которым к тому же должна
   
была пройти Первая власовская дивизия, тем самым прикрывая левый фланг 1-го 
Белорусского...
   Пока же генерал Буняченко лобызался с командующим 9-й немецкой армией 
генералом Буссе, уверяя его в верности, любви и «одинаковости их тактических 
взглядов», Первая власовская дивизия старательно окапывалась, возводила вокруг 
себя оборонительные сооружения... На виду у немцев она готовилась умереть, но 
не пропустить танки Жукова в сторону Берлина. Гут! Оч-шень гут! И немцы стали 
потихоньку снимать свои части с участка фронта, на котором Первая власовская 
готовилась лечь костьми за Великого Фюрера, за Великий Рейх, снимать и 
перебрасывать на другие, более слабые участки фронта перед Берлином.
   Так складывалось здесь, иначе — в других местах. Артемьев пишет: «Во многих 
местах начали разоружать добровольческие части, а разоруженных солдат и 
офицеров водворять за проволоку в лагеря военнопленных. Кое-кому удалось бежать,
 и они, с трудом добравшись до Первой дивизии, рассказывали о про -исходящем. 
Начали приходить в дивизию люди и из некоторых ка -зачьих частей, 
подтверждавшие, что в некоторых местах разору -жаются и казаки. Обстановка 
складывалась так, что Первая ди -визия должна была быть настороже и готовой ко 
всяким неожиданностям». Почему? Что происходит? Какие события побудили немцев 
начать разоружать власовцев и «водворять за проволоку в лагеря»? Ведь идут бои, 
самые напряженные, решающие, в этих условиях только одни подозрения и 
предчувствия, что власовцы предадут, не могли заставить немцев пойти на 
разоружение и возвращение «добровольцев» в концлагеря. Было нечто конкретное.