«Итак, «Эрлингоф», «в середине фронта, где медленно подготовлялась оборона 
против ожидавшегося наступления красных». Что же делает в этой «середине 
фронта» капризный Буняченко? Бунтует против подчинения дивизии немцам? Борется 
за самостоятельность своей дивизии? Ничего подобного! Он съездил к Буссе в 
гости, попил с ним чайку, мирно побалакал, со всем, что говорил Буссе, 
согласился, а дальше?
    «Буняченко отправился на фронт, — сообщает нам наблюдательный Торвальд. — 
Он долго и внимательно осматривал
    
позиции в полевой бинокль. Было заметно, что он проявляет все больший интерес к 
положению на фронте. Генерал оживился. Он совершенно забыл о больной ноге. Те, 
кто его знал раньше, говори -ли: вот он, настоящий Буняченко. Он осведомлялся о 
численности и силе красных частей за Одером, о силе и вооружении немецких 
частей, а главное, о результате разведки — когда же предполага -лось 
наступление красных? Это повторялось каждый день. При совещаниях в штабе 
генерала Буссе выяснилась изумительная со -гласованность его тактических 
взглядов с немцами. Это знание острого ума глубоко поразило начальника штаба 
генерала Гольца. Он не скрывал ни своего удивления, ни своего уважения. Буссе, 
со своей стороны, обещал крепкую поддержку всей своей армии, ко -торую он в 
этот момент мог дать. Артиллерия 9-й армии долж -на была поддержать наступление 
ураганным огнем тяжелых ору -дий, что значительно поддержало бы 
немногочисленную артилле -рию дивизии». Можно себе представить, что значило для 
нашего командования, для Жукова «миссия» Буняченко «в середину фронта», знание 
«результатов разведки» немцев, «согласованность его тактических взглядов с 
немцами» и пр. и пр.?
   Наша армия находилась на чужой территории, стояла под Берлином, когда добыть 
сведения о противнике было почти невозможно, получение разведданных, да еще из 
штаба самого командующего фронтом, да еще после того, как сам прощупал все 
своими глазами, — это было на грани фантастики! И Власов, а значит, и Жуков 
такие сведения имели. Буняченко, выражаясь образно, принес на стол Жукову карту 
немецкого генерального штаба. Жукову оставалось лишь озвучить ее своими танками,
 артиллерией, авиацией и солдатским «ура!». Что он и сделал с блеском...
   В своих знаменитых «Воспоминаниях и размышлениях» Маршал Советского Союза Г. 
К. Жуков Берлинской операции отвел едва ли не половину третьего тома. Это и
   
понятно. «Замысел Берлинской операции в Ставке в основном определился в ноябре 
1944 года, — пишет Жуков. — Уточнение его проходило в процессе Висло-Одер-ской, 
Восточно-Прусской и Померанской операций». К тому времени Гиммлер уже принял 
Власова и «дал согласие на формирование так называемых Вооруженных Сил Народов 
России в составе 10 дивизий... Главнокомандующим был объявлен генерал Власов», 
— свидетельствует Артемьев. Это все происходило, когда «замысел Берлинской 
операции в Ставке в основном только зарождался».
    29 марта 1945 года по вызову Ставки Жуков прибыл в Москву. При себе он имел 
план 1-го Белорусского фронта по Берлинской операции. Этот план отрабатывался в 
течение марта штабом и командованием фронта, «все принципиальные вопросы в 
основном заранее согласовывались с Генштабом и Ставкой. Это дало нам 
возможность представить на решение Верховного Главнокомандования детально 
разработанный план». 26 марта 1945 года последний эшелон Первой власовской 
дивизии прибыл на станцию Либерозе, что в 30 километрах от линии фронта в 
полосе 1-го Белорусского фронта, командовал которым маршал Жуков. Разгрузившись,
 дивизия начнет выдвижение в сторону линии фронта, там на расстоянии 10—12 
километров она начнет окапываться. Именно в этот момент маршал Жуков прибудет с 
фронта в Москву к Сталину с «детально разработанным планом» Берлинской операции.

    «Поздно вечером того же дня И. В. Сталин вызвал меня к себе в кремлевский 
кабинет, — пишет Жуков. — Он был один. Только что закончилось совещание с 
членами Государственного Комите -та Обороны.
    Молча протянув руку, он, как всегда, будто продолжая недав -но прерванный 
разговор, сказал:
    
    — Немецкий фронт на западе окончательно рухнул, и, видимо, гитлеровцы не 
хотят принимать меры, чтобы остановить про -движение союзных войск. Между тем 
на всех важнейших направ -лениях против нас они усиливают свои группировки, вот 
карта, смотрите последние данные о немецких войсках.
   Раскурив трубку. Верховный продолжал:
    — Думаю, что драка предстоит серьезная...
   Потом он спросил, как я расцениваю противника на берлинском направлении.
   Достав свою фронтовую разведывательную карту, я положил ее перед Верховным. 
И.В. Сталин стал внимательно рассмотри -вать всю оперативно-стратегическую 
группировку немецких войск на берлинском стратегическом направлении». 
«Внимательно» всматриваясь в карту, видел ли Сталин на ней участок фронта, на 
котором в этот самый момент Первая власовская дивизия зарывалась в землю, а ее 
командир уже передавал в Центр первые разведданные в полосе 9-й немецкой армии 
генерал-полковника Буссе? Несомненно, видел и знал, иначе бы через 
минуту-другую, выслушав доклад Жукова (1-й Белорусский фронт может начать 
наступление не позже чем через две недели. 1-й Украинский фронт, видимо, также 
будет готов к этому сроку. 2-й Белорусский фронт, по всем данным, задержится с 
окончательной ликвидацией противника в районе Данцига и Гдыни до середины 
апреля и не сможет начать наступление с Одера одновременно с 1-м Белорусским и 
1-м Украинским фронтами), Сталин бы не сказал: