Учитывая создавшееся положение, я выполняю разворот влево, чтобы атаковать 
"лапотников" на попутном курсе. Маневрируя со снижением, бросаю взгляд вверх, 
ищу ведомого. И что же? Метрах в тридцати от хвоста своей машины вижу не 
напарника, а... "мессера" с желтым коком винта! 

Я оторопел. Чем это может кончиться - знал, так как сам уже сотни раз вот так 
же пристраивался в хвост врагу, как правило, в таких случаях фашист был обречен.
 

Эта мысль пронеслась в голове не как осознанный страх вероятной гибели. 
Обостренное чувство опасности, готовность к таким вот критическим моментам 
приходит на выручку в самые, казалось, безвыходные мгновения боя. Цена такому 
мгновению - жизнь. И не только своя собственная. Вот что самое основное. 
Готовность пойти на риск, готовность погибнуть ради товарища, друга, за Родину 
- это не просто красивые слова-лозунги. Они облиты кровью миллионов благородных 
сердец, которые перестали биться, чтобы стучали наши... 

Фашист в тридцати метрах. Не ожидая его очереди, резко увеличиваю крен, 
движением ноги отклоняю до отказа руль поворота - и машина моя проваливается. 
"Сто девятый" проскакивает правее, попадая под атаку Мудрецова. А я вывожу свой 
истребитель из пикирования и боевым разворотом иду на "лапотников". Замыкающий 
девятку бомбардировщиков - в перекрестии прицела. Он все ближе, ближе. 
Дистанция уже метров пятьдесят. Даю очередь - и враг падает вниз. Уклоняюсь от 
столкновения резким разворотом влево, оказываюсь рядом с Мудрецовым. 

В это время четверка Тернюка, преодолевая огонь стрелков, атакует Ю-87, а пара 
Середы отбивает от нее "сто девятых". Спешим с ведомым на помощь нашим, а потом 
через истребителей противника прорываемся к "юнкерсам". Немцы не выдерживают 
наших стремительных атак. Часть самолетов переходит в пикирование, чтобы 
оторваться от "лавочкиных", остальные разворотами уклоняются от прицельного 
огня. 

Отбиваясь от "мессершмиттов", преследующих нас, - устремляемся на "иаров". 
Струи воздуха от перегрузок белым потоком срываются с плоскостей истребителей. 
Трассы огня разноцветными пунктирами прочерчивают небо во всех направлениях. 
"Юнкерсы" и "иары" уходят, но схватка с "мессершмиттами" продолжается. Она 
достигла своего апогея, когда появилась восьмерка "фоккеров". Ну, думаю, 
прорвало. Выкарабкаться из этого положения не многим удастся. А уж если 
отдавать жизнь, то подороже. Пусть немцы еще раз узнают силу русского духа! 

И мы ринулись на фашистов. Гитлеровцы ведут бой осторожно, не рискуют. Наверное,
 поняли, что перед ними не просто противник, а бойцы, способные сражаться, не 
щадя своей жизни. "Фоккеры", разбившись по парам, периодически заходят в облака 
и оттуда тоже начинают атаки. 

Чтобы избавить группу от всяких неожиданностей, внезапности нападения, я даю 
команду одной четверке снизиться метров на пятьсот, а сам остаюсь под нижней 
кромкой облаков. Видя это, "фоккеры" отказались от своего тактического маневра. 
Поняли наш замысел. Бой с ФВ-190 еще не закончился, как появляется восьмерка 
Ме-109, за ней - Ю-87. Предупреждаю летчиков: 

- Быть внимательней! Новая группа врага. Грек! Набери высоту, подойди поближе. 
Экономьте снаряды! - А сам думаю: "Откуда берутся гады, будет ли этому конец?" 

Вдруг в эфире нежданной радостной вестью неторопливый голос Ивана Кожедуба: 

- Кирилл! Держись, иду на подмогу! 

Ликование охватило меня - сил словно прибавилось. Помощь пришла в самые трудные 
минуты боя, когда и горючего и снарядов осталось совсем немного, а силы были 
столь не равны! 

- Иван, наваливайся на "лапотников" - их две девятки! - передаю боевому другу 
краткую информацию о составе врага. - А я займусь "сто девятыми"! 

И почти на встречных курсах мы сближаемся с подходящими "мессершмиттами". Они 
открывают огонь - отвечаем тем же. Проходят считанные мгновения, а "лавочкины" 
и "мессершмитты", словно по единой команде, развернувшись на сто восемьдесят 
градусов, закручиваются в одну спираль. Мимо нас проносится восьмерка Кожедуба 
и своими атаками, как тараном, разит подошедших бомбардировщиков. 

Немцы растерялись: они пытаются ринуться к эскадрилье Кожедуба, чтобы защитить 
бомбардировщики, но мы не даем им свободы выбора. И "сто девятые", связанные 
боем, не могут оказать существенной помощи "лапотникам". 

Минут через семь бой закончился. Немецкие бомбардировщики, сбросив бомбы куда 
попало, беспорядочно уходят в западном направлении. Сопровождавшие их 
истребители последовали за своими подопечными. 

Возвращаясь в свой район, наши группы приняли прежний боевой порядок. Выше нас