который в последние годы получил название „визуальное мышление“… Визуальное 
мышление – это человеческая деятельность, продуктом которой является порождение 
новых образов, создание новых визуальных форм, несущих определенную смысловую 
нагрузку и делающих значение видимым. Эти образы отличаются автономностью и 
свободой по отношению к объектам восприятия» (Зинченко В.П., Мунипов В. М., 
Гордон В.М. Исследование визуального мышления. – Вопросы психологии, 1973, № 2).
].

Практически это привело его к единой и очень простой формуле для определения 
любой из мировых констант с любой степенью точности.

Большую часть этих соображений Роберт Людовигович сформулировал еще в конце 
30-х годов. В 1950 году его работы заинтересовали академика С.И.Вавилова, затем 
академиков М.В.Келдыша, Н.Н.Боголюбова, Б.М.Понтекорво; а до этого его 
сообщения натолкнули ученых на решение некоторых вопросов оптики[14 - Профессор 
Ю.Б.Румер разработал теорию пятимерной оптики. В 1945 г. Ю.Б.Румер и Р.Л.
Бартини представили в Академию наук СССР работу «Оптическая аналогия в 
релятивистской механике и нелинейная электродинамика».]. Можно и, наверное, 
нужно спорить с тем, как он обосновывает свои выводы, но пока что результаты 
расчетов и экспериментов совпадают во всем доступном для сравнения диапазоне 
(сравнение было проведено в Объединенном институте ядерных исследований в 
Дубне). И в 1962 году Н.Н.Боголюбов писал в редакцию «Журнала экспериментальной 
и теоретической физики»: «В этой работе автор предлагает простую формулу для 
определения основных физических постоянных, в которой для подбора служат только 
несколько целых чисел. Ввиду того, что такой довольно любопытный результат 
может представить интерес независимо от вопросов обоснования его, считаю 
целесообразным опубликовать его в „Письмах в редакцию ЖЭТФ“».




2


Он жил как бы в большем числе измерений, логика его поступков не всегда 
представлялась очевидной. По «незыблемым», веками утвержденным понятиям, Роберт 
Орос ди Бартини, наследник большого состояния, должен был стать или военным, 
или чиновником, или священнослужителем. А он ушел в естественные науки. Правда, 
как мы видели, для этого были объективные основания, предпосылки, в том числе 
круг интересов его семьи. Физикой и химией там интересовались больше, чем 
богословием; происхождением жизни – больше, чем древностью собственного рода; 
сочинения Вольтера и Леонардо предпочитали сочинениям Макиавелли, историю 
Греции – подлой истории дома Борджиа…

Только ведь и в светлой Элладе были рабы… Родители и доктор Бальтазаро 
объяснили Роберто, что человечество, по Дарвину и Геккелю, очень молодо, 
поэтому золотой век не был, а только еще будет. Но они считали, что золотой век 
придет когда-нибудь сам собой, а Роберто вырос и понял, что сами собой такие 
времена не наступают. Отец, человек просвещенный, жил идеалами Монтескье, Руссо,
 Д'Аламбера, но при всем том оставался бароном и королевским сановником. И 
никто, кроме сына, не видел в этом нестерпимого противоречия. А Роберто увидел 
– с другой позиции, с другой «оси координат». «Выбор мировоззренческой позиции,
 – пишет профессор П.Симонов, – есть результат не столько рассудочного 
ознакомления с различными точками зрения, сколько результат самовоспитания. Это 
особенно заметно, когда речь идет о человеке, принадлежавшем по рождению к 
господствующему классу, который оказался способен разделить интересы совершенно 
иной социальной группы и отстаивать их как свои»[15 - Новый мир, 1971, № 9, с. 
204.].

Началась первая мировая война. Газеты закричали о победе, что после скорой и 
решительной победы будет замечательная жизнь: все пойдет по-старому…

– Не может этого быть! – подумал тогда семнадцатилетний курсант летной школы 
Роберто ди Бартини. – По-старому? Не может быть, чтобы такая катастрофа ничему 
нас не научила!

Кончилась война. Считалось очевидным, что изрядно хлебнувший горя бывший 
фронтовик поселится в богатом родительском доме. Отец ему написал: «Я знаю, что 
ты стал коммунистом, и все же не хочу, не имею права влиять на твои убеждения. 
Это – дело твоей совести. Но я прошу: живи у меня. Ведь я теперь один. И я 
люблю тебя, Роберто…»

Молодой Бартини к отцу не вернулся: не считал для себя возможным жить лучше, 
чем живут его единомышленники. Он снимал углы, порой рад бывал и месту в 
ночлежке, работал мостильщиком, шофером, разметчиком на заводе «Изотта – 
Фраскини». Пока была возможность – пока не потребовалось уйти в подполье, – 
учился: инженерному делу и летному. Инструктором его был известный впоследствии 
летчик Донати, мировой рекордсмен.

В 1972 году отмечалось семидесятипятилетие Р.Л.Бартини. Подводился итог