экспериментального истребителя (на экспериментальном не было некоторых важных 
для боевого истребителя агрегатов, прежде всего вооружения), положив в основу 
«Сталь-6». По этому заданию в ОКБ НИИ ГВФ был спроектирован истребитель 
«Сталь-8» с максимальной скоростью 630 километров в час, то есть с новым, еще 
большим скачком скорости – в целых 200 километров… Но, к сожалению, достроить 
«Сталь-8» не удалось, в конце 1934 года работа над ним остановилась. Аэрофлот, 
как организация гражданская, считал, что военная тема ему ни к чему, а 
Глававиапрому ее не поручили… Имелось тут, правда, и одно техническое 
соображение. Утверждали, что испарительная система охлаждения мотора слишком 
уязвима в бою: достаточно одной пулевой пробоины, чтобы весь пар вышел. Но 
можно было, например, разделить систему на отсеки. Способ этот также давно 
известен в кораблестроении, заново здесь изобретать нечего. А может, и на 
отсеки конденсатор делить не пришлось бы: степень уязвимости испарительной 
системы охлаждения, не разделенной на отсеки, была проверена на «Стали-6» в 
нескольких испытательных полетах. В конденсаторе вырезали кусок обшивки, и 
оказалось, что пар из этой большой «пробоины» в полете не выходит, воду система 
не теряет. Наоборот, воздух туда засасывается, так как в системе образуется 
вакуум. Летал А.Б.Юмашев – каждый раз дольше чем по полчаса.

А выигрыш в скорости получился бы гигантский для тех лет. Скоростей 630—650 
километров в час наши серийные истребители достигли лишь в 1939—1940 годах, с 
такими примерно скоростями они летали в начале войны. Первым у нас за этот 
рубеж вышел ракетный БИ-1 А.Я.Березняка и А.М.Исаева в 1942 году.

В 1934 году «Сталь-6» была в НИИ ГВФ показана Комиссии Коминтерна – как отчет 
Роберта Бартини в верности клятве. От Италии в комиссию входили один из 
основателей ИКП Эджидио Дженнари и писатель Джованни Джерманетто.




4


У Бартини было много книг на разных языках, в основном по естественнонаучным 
знаниям. Книги – единственное, кажется, что он хранил в относительном порядке, 
стеллажи в коридоре даже укрыл пленкой от пыли. А «ценных» вещей в этой 
квартире не было; вот разве что несколько искусно сделанных моделей самолетов и 
гипсовый бюст под старую бронзу на деревянной дорической колонке – портрет 
Бартини, подарок Андрея Петровича Файдыш-Крандиевского. А.П.Файдыш лепил 
Королева, Циолковского; как всякий художник, пристрастно искал в своих моделях 
наиболее ему самому интересные и близкие черты их характеров. У его 
«авиаконструктора Бартини» спокойное лицо, сжатый, непривыкший к смеху рот, 
сдвинутые брови с крутым переломом… Бартини был красив, «по-римски» красив, и в 
самом деле редко смеялся. А вот что касается спокойствия, то тут, опять скажу, 
проявлялась не столько его природа, сколько выработанное умение загонять вглубь 
свои порывы, не давать им воли хотя бы на службе. (Дома я его впоследствии не 
раз видел расстроенным, даже обозленным. Ему всегда бывало неловко, что он не 
сумел сдержаться; и я спрашивал: «Вы устали?» – «Немножко…»)

Шутил он тоже редко и как-то задумчиво… Однажды ему привезли статью о его 
работах, написанную для популярного издания. Он ее прочитал, вздыхая, и не 
завизировал:

– Здесь много непонятной техники.

– Ну что вы, Роберт Людовигович! Статья побывала у консультантов, в редакции ею 
очень довольны…

– Да? Очень?.. Значит, постеснялись признаться, что запутались.

– Что же в ней непонятного? Кому?

– Да… Кому? Мне непонятно.

Кроме книг в квартире Бартини царили модели и фотографии самолетов: «Сталь-6», 
ДАР, «Сталь-7», какой-то большой самолет в ночных огнях бежит по мокрой 
бетонной полосе… И здесь же, на стенах, рисунки– простым карандашом и в цвете. 
Работы самого Бартини. Насколько они совершенны по исполнению, судить не 
берусь: не специалист, а сюжеты – неожиданные для авиаконструктора и не всегда 
сугубо реалистические. Значит, их надо было увязывать с чем-то оставшимся «за 
кадром». Вот потухающий костер в глухом лесу, сквозь сизый дым еле 
просматриваются склонившиеся над костром тени. Олень у горного озера. 
Торжественное шествие, поющая толпа, впереди – странный персонаж: одна сторона 
лица у него ласковая, другая – жестокая. Дикари катят шестами огромное бревно, 
на них смотрят великан и девушка. Юноша и девушка рядом ночью, а в небе горит 
не то нездешне яркая луна, не то чересчур близкая звезда. Автопортрет: Бартини, 
но почему-то за ним грязное узкое оконце, сквозь которое с ужасом вглядывается 
в него молодая женщина…