В наушниках у меня защелкало, и я услышал голос приданного нам 
летчика-разведчика: 

- Подо мною транспорт противника, идет курсом на Херсонес, скорость... 

"Эх, скорость, скорость!.. Ее нам не хватало, а транспорт надо было обогнать и 
зайти с левого борта. Успею ли?" 

- Иди! - приказал Погорлюк. 

Ночь выдалась лунная. Но в прибрежной полосе от дыма и пепла было темно. На 
мысе Херсонес шла последняя схватка за Крым, за Севастополь. 

Там стонала земля от непрерывных разрывов снарядов и бомб, зловеще полыхало 
багровое зарево, и трассы светящихся пуль огненными строчками полосовали дымное 
небо. 

Фашисты отбивались с отчаянием обреченных. Они с надеждой смотрели в море, 
ожидая спасительных кораблей, но суда эти не доходили до берега - их топили 
наши черноморские корабли и самолеты. А если транспорты и приходили, то 
фашистское командование приказывало грузить на них прежде всего боевую технику, 
оружие, а не солдат, жизнь которых ставилась ни во что. 

Вот когда настал для оккупантов час сурового возмездия! 

Мы помнили, как злобствовали они здесь же, на мысе Херсонес, в июле 1942 года, 
зверски расправляясь с защитниками Севастополя, прижатыми к морю. Тогда 
гитлеровские летчики в упор расстреливали наших израненных моряков и пехотинцев,
 уходивших на шлюпках в море, а фашисты на катерах рубили винтами плавающих в 
воде, добивали их выстрелами из автоматов. 

Мы все помнили и теперь били их нещадным боем! 

Чтобы атаковать обнаруженный транспорт, мне необходимо было зайти в темную 
часть горизонта. Из-под луны атаковать было нельзя, т. к. противник обнаружил 
бы нас на довольно большой дистанции и внезапность атаки была бы сорвана. А 
внезапность при нашей скорости обеспечивала половину успеха. 

Я стал обходить транспорт по корме и уже вышел на выгодную позицию, как вдруг в 
этот момент наш летчик, сделав последний круг над подходившим к берегу судном, 
сбросил осветительную бомбу. Над нами словно засияло солнце. Пришлось 
застопорить моторы и ждать. Минуты шли томительно медленно, а транспорт уходил 
все дальше и дальше. Эх, и ругали же мы в этот момент нашего летчика, так не 
вовремя осветившего наш катер!.. Наконец бомба потухла. К этому времени 
транспорт встал на рейде. В бухту Камышевую он пройти уже не мог. В ней всюду 
торчали из воды остовы затонувших барж и катеров, потопленных нашими кораблями 
и самолетами. У самого причала догорал лежащий на борту, полузатонувший 
транспорт. Да и бой на берегу быстро приближался к бухте. Снаряды нашей 
сухопутной артиллерии уже то и дело рвались на рейде. На фоне горящего берега 
мы хорошо видели преследуемый нами транспорт и снующие вокруг мелкие суда. 

Дистанция - 5 кабельтовых. Далековато для ночного выстрела, но ближе подходить 
нельзя - могли обнаружить катера охранения. 

- Не торопись, всматривайся хорошенько! - ободряюще заметил командир группы 
Погорлюк. 

Торпеда пошла в цель. Мы свернули с боевого курса и легли на обратный. Казалось,
 прошла уже вечность, а взрыва все нет и нет. 

Погорлюк, нервно следивший за секундной стрелкой, не сдержался, с досадой 
сорвал с головы шлем, ударил меня им по плечу и сердито промолвил: 

- Эх, ты, по какой цели промазал!.. 

Я не успел и рта открыть. За меня ответила торпеда. Она угодила в самый центр 
транспорта. Грохот ее взрыва разнесся далеко по рейду, столб огня, дыма и воды 
поднялся к темному небу, как огромный гейзер. Пламя мгновенно охватило палубу и 
надстройки судна, а затем последовал новый взрыв. 

Как выяснилось позднее, мы торпедировали транспорт с авиационным бензином, 
предназначенным для самолетов, стоявших на Херсонесском аэродроме без горючего. 
Они, кстати, так и остались на месте, а на следующий день были захвачены нашими 
войсками, занявшими херсонесский мыс. 

- Молодчина, Черцов! - воскликнул обрадованный командир группы. - Извини, друг, 
что погорячился. На отходе, когда наша "девятка" вместе с катером Опушнева шла 
к морским охотникам, встретилась группа фашистских кораблей, спешивших к 
Херсонесу. Катера охранения на полном ходу проскочили мимо, не заметив нас. Они