катерах и паромах много раз переправлялся на тот берег и обратно. Сначала на 
Букринском - южней, затем Лютежском - севернее города плацдармах. Мне пришлось 
много поездить с ним вдоль восточного берега Днепра. Саперы соорудили там 
дорогу в двести с лишним километров, которая, понятно, была сделана наспех и 
постоянно разрушалась танками и тяжелой техникой. По этой дороге прошла 
историческая перегруппировка с Букринского на Лютежский плацдарм, которую немцы 
прозевали. Не могли не прозевать, ибо Г. К. Жуков распорядился установить 
драконовские меры обеспечения скрытности передвижения транспорта. 

Насколько я помню, операция по овладению Киевом готовилась так, что враг 
оказался в неведении, откуда последует решительный удар. Даже мы, находившиеся 
на расстоянии протянутой руки от маршала, поняли, кому брать Киев, только тогда,
 когда войска, выступившие с Лютежского плацдарма, завязали бои на окраинах 
города. Приказы Г. К. Жукова о строжайшем соблюдении военной тайны выполнялись 
до точки. 

Могучий удар вымел немцев из Киева, они побежали без оглядки. Еще не смолкли 
отдельные выстрелы в городе - вылавливали зазевавшихся фрицев, не успевших 
унести ноги, как Георгий Константинович через Дарницу и моментально наведенный 
понтонный мост въехал в Киев. Жуков служил перед войной в этом городе, а теперь,
 видимо, не узнавал его. За два с небольшим года оккупации немецкие варвары 
разрушили и опоганили гордый древний русский город. В воздухе отчетливо 
ощущался смрад тления, какая-то вонь, по которой мы уже привыкли судить - здесь 
побывал немец. 

Центр - Крещатик - сплошная груда развалин. Редкие прохожие поначалу 
инстинктивно шарахались от нашего автомобиля "хорьх", но, разобравшись, 
сбегались. Толпа густела и скоро окружила машину маршала плотным кольцом. 
Кое-где уже пламенели родные красные знамена. Пришлось Жукову держать речь. Он 
стоял, выпрямившись по-военному, на подножке "хорьха", с автомобильными очками 
на околыше фуражки, как всегда подтянутый, статный и, не боюсь этого слова, 
красивый. Орел! Жукову было всего лет сорок пять. Он бросал размеренные, 
уверенные фразы отчетливым громким голосом. "Большинство людей выглядели крайне 
истощенными... - заметил он в своих воспоминаниях. - Многие плакали от радости".
 Не помню, что он говорил, но помню безмерный восторг киевлян, в радостном 
изумлении видевших, кто привел Красную Армию в древний русский город. 

Н. Я.: А где был Хрущев и политработники? Получилось так, что на 
импровизированном митинге Г. К. Жукову пришлось выполнять их работу. 

А. Б.: Никита состоял членом Военного совета при Ватутине. Он доехал с нами до 
Киева, где и остался. Когда Красная Армия взяла Киев, Хрущев также проехался по 
городу, но не с нами. Видимо, он хорошо запомнил разницу между тем, как 
встречали его и Жукова в Харькове, и счел за благо не показываться рядом с 
Георгием Константиновичем. 

Случайным выступлением Г. К. Жукова в Киеве закончились публичные появления 
маршала в освобождаемых городах. По-моему, за войну их было всего три - в Ельне,
 Харькове и Киеве. Чтобы их не было больше, конечно, позаботились в первую 
очередь пламенные чекисты. Лицемерно толкуя о "безопасности" маршала, они свели 
свои хлопоты до минимума - не допускать его появления в людных местах на 
освобожденной территории. Наверное, так было им легче, чем обеспечивать 
подлинную безопасность, пресекая самую возможность покушения на жизнь маршала. 

С ними заодно были политработники, хотя наверняка по другим причинам. Они, 
по-видимому, как огня боялись роста популярности Г. К. Жукова в народе и 
паучьими колючими глазами следили за ним. Это была, мягко говоря, странная 
публика. Например, отвратительный до омерзения некий Епишев, безуспешно 
пытавшийся копировать в манере одеваться и поведении Сталина. Получалась злая 
карикатура на "вождя и учителя". Не больше. 

Н.Я.: Г. К. Жуков по должности должен был брать с собой политработников, во 
всяком случае генералов, членов Военных советов фронтов? 

А. Б.: Да вы с ума сошли! За исключением битвы за Москву, где Булганин 
навязывал себя, Г. К. Жуков на дух не переносил присутствия этих во время 
поездок по фронтам. Лейтенанта медслужбы Лиду Захарову, ясное дело, всегда 
брали. От нее была польза - порошок дать, банки поставить, спину растереть, да 
и настроение исправить ласковым словом. А политработники? Чем они могли помочь 
Г. К. Жукову в многотрудном ратном деле? Так что оставим это. 

А откуда бралось представление о политработниках-стратегах, видно хотя бы из 
текста мемуаров Г. К. Жукова. Откройте их третий том на 85-й странице (10-е 
издание, 1990). К фразам об участии политработников в "успешном выполнении этой 
операции" - взятии Киева - лаконичные и по тогдашним условиям робкие 
издательские ремарки: "Этого предложения в данном контексте в рукописи нет" или 
"фамилии А. А. Епишева в данном контексте в рукописи нет". Проворные руки 
задним числом приписали Г. К. Жукову утверждения, противоречащие всему его 
мировидению. Руки эти - политработников. Но мы опять отвлеклись.