А в мемуарах Жукова я прочитал, что он был вынужден отправиться в дивизию по 
приказу Сталина разбираться с мнимой сдачей городка Дедовска. 

В поездке под Крюково мой верный ГАЗ-61 встал. В горючее при заправке попала 
вода, и бензопровод замерз. Я продул бензопровод, и машина поехала. 

От приятелей-водителей я узнал, что в одном из гаражей в Марьиной Роще стояли 
на приколе несколько машин бывшего германского посольства. Выбрал время и 
поехал в Москву, добрался до гаража, с трудом пробился внутрь и в пыльном боксе 
увидел вездеход марки "хорьх", в который тут же влюбился. Семиместная машина с 
могучим мотором в 160 лошадиных сил. Отопление, антиобледенители лобового и 
заднего стекол. Передние и задние колеса ведущие, и - что окончательно добило 
меня - по бокам у "хорьха" вспомогательные колеса, которые принимали на себя 
вес машины при передвижении по пересеченной местности. Иными словами, вместо 
отвратительного скрежета из-под кузова мягкое покачивание при переезде бугров, 
бревен и прочего в том же духе. 

Как и подобает сложной машине, "хорьх" оказался с "норовом", пришлось почти 
день потаскать его на буксире во дворе гаража, прежде чем автомобиль завелся. 
Наконец мотор заработал. Музыка! Сдержанный гул, клапанов не слышно. Да что тут 
говорить, добротно сработали немецкие мастера. Этому вездеходу предстояла у нас 
долгая жизнь - в основном на нем Г. К. Жуков ездил по фронтовым дорогам 
последующие два года с небольшим. 

Частые выезды Жукова в войска возобновились в конце 1941 года, когда немцев 
погнали от Москвы. Не считаясь с погодой, Георгий Константинович на "хорьхе" 
пробирался по едва разминированным колеям поближе к передовой. Хотя на "хорьхе" 
была установлена "лягушка" - фара для езды в условиях светомаскировки, езда 
часто превращалась в сплошное мучение. Самое трудное ориентировка в лабиринте 
зимних дорог. Что толку от "лягушки", отбрасывавшей тусклые блики света на 
10-15 метров вперед и довольно узким лучом, когда дорога изобиловала объездами, 
съездами, предупредительными знаками о минах, находившихся вне скупо 
освещенного пространства. 

Н. Я.: Вот опять у меня возникает к вам вопрос, носящий профессиональный 
характер. В своей книге "Московский дневник" (1943) корреспондент агентства 
Ассошиэйтед Пресс Генри Кэссиди описал одну из своих поездок на Западный фронт 
в середине декабря 1941 года, то есть тогда, когда наши войска били немцев под 
Москвой. Послушайте, что он писал: 

"Мы выехали из "Метрополя" почти в полдень 15 декабря на трех больших ЗИСах - 
советском варианте "бьюика", выпускаемом на московском заводе имени Сталина. 
Первую поездку на фронт за три месяца до этого мы совершили на маленьких 
машинах М-1, что-то вроде "форда", которые выпускались горьковским заводом 
имени Молотова. М-1 прыгали по дороге, дергались, но все же провезли нас сквозь 
грязь. В ЗИСах нас ждал комфорт, который был слишком хорош, чтобы долго 
продержаться". 

А. Б.: Конечно, большая дурость отправиться по зимней дороге на фронт в ЗИС-101.
 Машина по тем временам прекрасная, но только на асфальте. Ну и сели, конечно, 
эти журналисты? 

Н. Я.: Разумеется, но интересны детали. "Мы покинули настороженную Коломну, - 
продолжает Кэссиди, - и свернули с нанесенной на карту московской дороги в 
дикие пустые степи. Машина с трудом отыскивала путь, еле различимый в снегу. Ее 
фары один за одним выхватывали серые, подгнившие от дождей телеграфные столбы, 
стоявшие как маяки в непроглядной тьме. Вдруг снова пошел снег... Лучи наших 
фар отражались точно от белого полотна. Дорога исчезла, затерявшись в снежных 
полях. Мы поспешили доехать до следующего телеграфного столба. За ним в 
слепящей снежной круговерти ничего уже не было видно. Шофер остановил машину и 
пошел вперед, чтобы отыскать под снегом дорогу и найти следующий телеграфный 
столб. Сориентировавшись, он попробовал ехать дальше". Но единственный 
результат - ЗИС сполз в канаву, как и другие машины. 

Переночевали в поле. Утром пришел военный грузовик, и солдаты вытащили 
увязнувшие машины на дорогу. Уехать далеко не удалось, на дороге лед. Застряли 
еще на ночь. "На следующее утро, - заканчивает Кэссиди, - мы отказались от 
нашей поездки и позорно вернулись в Москву... От Москвы до линии фронта было 
всего около ста миль. Я ехал два дня и две бессонные ночи, пытаясь покрыть это 
расстояние, - и не смог. Так впервые генерал Зима преподал мне урок своего 
могущества... Этот урок показал мне также, что генерал Зима не был генералом 
Красной Армии. Если бы он им был, его следовало бы расстрелять за измену, ибо 
он сражался против русских точно так же, как и против немцев. Он сражался 
только за себя". 

А. Б.: В правдивости писавшего сомнений нет. В том, что путешествие обречено на 
провал, было очевидно уже тогда, когда они после плотного завтрака расселись по 
машинам у интуристовского отеля. Глупцами оказались и те у нас, кто спланировал 
эту поездку. Зимняя дорога в то время и при тех обстоятельствах - вслед за 
наступающей армией требовала большой сноровки. Недотепам еще повезло, они не