- За глаза! Спасибо за выручку! 

Темнота окутала донские берега. На юго-западной окраине Вертячего 812-й полк 
Сорокина вел ночной бой. У реки сравнительно тихо, неприцельный огонь 
противника не может помешать развернувшейся здесь работе. Саперы 14-й 
инженерной бригады и две роты стрелков, присланных на помощь Меркуловым, 
настилают на лед доски, сучья, соломенные маты и обливают водой. Мороз 
схватывает, получаются достаточно прочные дорожки для переправы артиллерии. От 
моста доносится торопливый перестук топоров. 

Горбин на противоположном берегу оборудовал метрах в трехстах левее моста 
армейский наблюдательный пункт. Пора было перебираться туда. Швыдкой доложил, 
что через час мост будет готов к пропуску танков. Он подозвал одного из саперов 
и приказал: "Проведи командующего через реку". Мне этот солдат был знаком. 
Среди саперов вообще преобладали люди пожилого возраста, участники первой 
мировой и гражданской войн. Пичуги я был в бригаде старший, ему перевалило за 
пятьдесят, на фронт пошел добровольцем, следом за сыновьями. Солдатский опыт у 
него огромный. Четыре года в окопах, помнил Брусиловский прорыв и Сиваш 
гражданской войны. Но не этим больше всего гордился старый солдат. У него в 
красноармейской книжке бережно хранилась вырезка из районной газеты довоенного 
времени. В ней было напечатано об успехах в соцсоревновании заведующего МТФ 
Афанасия Пичугина. При случае сапер с удовольствием давал читать ее и товарищам,
 и командирам. "Теперь воевать можно, теперь колхозы, говаривал он, бывало, - а 
в ту войну!.. У меня с отцом - мы в Тамбовской губернии землю имели - богатый 
был надел. Выйдут мужики в поле весной, так повдоль еще саженями меряют, а 
поперек лаптями отмеряли... Семь лаптей в ширину - вот и все твое землевладение.
 Поди воюй..." 

Группы солдат уже тянули через Дон пушки. Между ними пробегали офицеры: "Держи 
интервал!" Пичугин повел прямо по льду. Мы шли рядом, переговариваясь на ходу. 

- Жена давно писала? 

- Днями получил письмо. Старуха моя - подумать - начальством стала, заведующей 
мелочно-товарной фермой. На моем месте. Эвакуированный скот приняли. Работы 
хватает. 

- Будешь отвечать, отпиши и от меня поклон. 

- Спасибо, так и сделаю... Я себе положил: побьем тут немпа< пойду на берег, 
поклонюсь матушке-Волге и тогда напишу в колхоз полный отчет. 

- Правильно придумал. Люди ждут... 

- Как ждут, товарищ генерал! Васятка, на что малец, и он пишет: деда, гони 
скорее фрицев... Ладно, внук, подожди! Топор своего дорубится. 

Сапер остановился, сделав предупреждающий жест рукой. 

- Тут по разделке пойдем, тут стремнина, лед квелый. Держись метрах в двадцати 
от меня. - И он скользящим шагом двинулся вперед. 

Прошел час. Танки еще не переправились. Вдруг на НП появились оба комбрига. 
Возбужденные, они доложили, что мост не годится. 

- ...На соплях держится. Не могу гробить технику! 

- Грузоподъемность двадцать восемь тонн... 

- Пошли! - Мы выбежали наружу и отпрянули, услышав, что на НП надвигается танк. 
"Немцы прорвались", - мелькнула мысль. Но Якубовский уже бросился вперед. С 
брони грузно соскользнул Швыдкой. 

- Провел? Сам провел? - комбриг стиснул в своих объятиях инженера и, оттолкнув, 
побежал к мосту. 

- Что произошло, подполковник? - Минуту назад я был готов его сурово наказать. 

- Виноват, товарищ командующий. Не догадался снять немецкий указательный знак, 
а на нем стоит "двадцать восемь тонн". Мост на вид жидковат. Я говорю: "На 
саперный глаз сойдет", а они побежали жаловаться... Ну и медведь этот 
Якубовский, чуть кости не поломал. 

Пока командиры танкистов были на НП, на том берегу произошло следующее: 
обескураженный инженер попросил заместителя командира 91-й бригады дать танк, 
чтобы испробовать мост. Тот отказался. 

- Прошу, разреши, - настаивал инженер, - я сам на нем поеду. 

Танкист с сомнением покачал головой.