политработники за глаза любовно звали Кириллыч, работал в своем углу над горой 
документов. Он уже не молод. Еще в семнадцатом году пулеметчик Гончарук 
повернул свой "максим" в ту сторону, куда нужно было повернуть. Внимание 
полковника привлек какой-то документ. Он долго рассматривал его, затем поднял 
глаза и сказал: 

- Экая мерзость... Рекомендую прочитать, товарищи. 

Штабные командиры собрались кучкой. У них в руках был приказ по 1-й 
горнострелковой немецкой дивизии из корпуса Клюбера. Помню, лица товарищей 
выражали и чувство обиды, и гнев, и остро вспыхнувшую ненависть. В приказе 
немецкого генерала было написано: 

"...Несколько раз я был свидетелем следующей картины. Легковая машина обгоняет 
идущие войска. Рядом с шофером сидит офицер, часто с собакой на коленях. В 
кузове лежат в беспорядочной куче чемоданы, прикрытые трофейными материалами, 
из которых торчат бутылки вина и тому подобное добро. Такая картина раздражает 
личный состав частей. Главное командование категорически запрещает брать с 
собой собак, исключение было сделано лишь в отношении ценных пород. С тех пор 
все собаки, которых я встречал, это "ценные охотничьи собаки". Приказываю: 
впредь разрешать возить лишь тех собак, на которых имеются удостоверения о том, 
что они ценные охотничьи собаки". 

В капле отражается порой многое. Начальник штаба сказал: 

- Предлагаю эту цидульку пустить по рукам. По ротам. Не знаю, как другие, а 
наши украинцы хорошо помнят панов с лягавыми, вместе с русскими братьями 
украинцы не раз вышвыривали со своей родины "чистокровных" завоевателей вместе 
с их собаками... 

Начподив Владимир Михайлович Гребенкин одобрил" предложение. 

Вот так 156-я стрелковая дивизия и ее люди готовили себя к встрече с главными 
силами 11-й армии на Перекопских позициях. 

Тяжелой была мысль, что сзади себя Черняев не имел никаких войск. Их не было на 
всей тридцатикилометровой глубине перешейка, ни на промежуточном рубеже 
Будановка - Филатовка, где мы успели отрыть окопы, ни в Армянске, ни на 
Ишуньских позициях (хотя Манштейн и пишет: "Противник превратил перешеек на 
глубину 15 километров в сплошную хорошо оборудованную полосу обороны..."{10}. 
Между тем наши разведывательные данные определенно говорили, что на всем фронте 
и в глубине с резервами 11-я немецкая армия, стоявшая перед Перекопом, имела 
четыре пехотные (22, 46, 73, 50-я) и две горнострелковые дивизии. Соотношение 
сил на Перекопском направлении определялось так: 3:1 в пользу противника. 
Улучшить это соотношение в нашу пользу мы, как уже говорилось, не сумели. 

Разведсводка, переданная ночью 23 сентября штабом армии, не вызывала особой 
тревоги. Ее вывод был такой: "Противник, продолжая прикрываться на крымском 
направлении, проявляет главные усилия на мелитопольском направлении". Через 
шесть часов 11-я армия обрушила на перекопские позиции 156-й дивизии всю свою 
огромную огневую мощь и двинулась вперед, на Крым. 

Общая картина военных событий такова. 24 - 26 сентября, в течение трех суток, 
единоборство 156-й дивизии с противником в районе Перекопского вала; немцы 
вынуждены были буквально прогрызать ее оборону. (У Манштейна: "...противник 
ожесточенно сражался за каждую траншею, за каждый опорный пункт".) 26 сентября 
немцы, действуя вдоль Перекопского залива, прорвались частью сил на Перекопский 
вал и захватили Армянск. Наносит контрудар наша оперативная группа войск. Три 
дня весьма жестоких боев. Немцы вышиблены из Армянска, часть их сил отброшена 
за Перекопский вал, часть прижата к нему у берега залива. Контратакует то одна, 
то другая сторона. Северо-западная часть Армянска то в наших руках, то в руках 
немцев. К вечеру 28 сентября по приказу командарма наши войска отходят с боями 
к Пятиозерью. С 29 сентября по 4 октября немцы пытаются прорваться к Ишуни, их 
здесь снова останавливает 156-я дивизия. 

У Манштейна читаем: "Попытка взять с ходу также и Ишуньский перешеек при 
нынешнем соотношении сил и больших жертвах, понесенных немецким корпусом, по 
всей видимости, превышала возможности войск..." Что ж, это признание с 
удовлетворением прочтут ветераны перекопских боев, тем более, что они-то знают 
реальное "соотношение сил", за которое прячет свои грехи гитлеровский мемуарист.
 Наверное, генерал А. X. Юхимчук не без гордости вспоминает деревню Асса 
(Пролетарка) между озерами Красное и Соленое, где 417-й поли, точнее его 
остатки, вместе с морскими пехотинцами капитана Г. Ф. Сонина остановили 
отборные части фашистов. Далее некоторое затишье, и с 18 по 28 сентября снова 
бои на Ишуньских позициях и реке Чатырлык. 

Но возвратимся к нашим героям на Перекоп - от Сиваша до "Червоного чабана". 24 
сентября в пять часов утра над позициями дивизии появились вражеские самолеты. 
Они шли группами - тридцать пять - сорок машин в каждой. Мы с Черняевым выехали 
на HIL "Червоний чабан" был скрыт густыми клубами дыма, пыли, поднятыми