отдохнуть, но из 361-го полка пришел Владимир Михайлович Гребенкин. Он 
постоянно пропадал в частях и всегда был в курсе событий и обстановки, умел в 
них видеть главное. В этом политработнике особенно привлекали неиссякаемая 
энергия, жизнерадостность. Товарищи говорили: "Он у нас всегда в веселом 
настроении". Наверное, это не совсем точно. Суть в том, что батальонный 
комиссар сам считал и всем своим поведением, отношением к жизни учил других, 
что для военных людей война есть естественное состояние. "Не нужно при грозе 
закрывать форточки!" - говорил он. Люди, способные подбодрить других, помочь им 
правильно оценить события, были очень нужны, особенно в то время. 

Гребенкин доложил, как прошел день у В. В. Бабикова (361-й полк). Повторные 
попытки немцев захватить курган с отметкой 20,0 были отбиты. Также отбита 
попытка противника проникнуть за проволоку в районе "Червоного чабана". В 
схватке был взят в плен офицер из 186-го полка 73-й пехотной дивизии. Его 
притащил красноармеец-разведчик Иван Рогов. У начподива каждый случай отваги, 
находчивости, мужества был на учете в шел в дело для возбуждения духа воинского 
соревнования. 

Узнав, что мы недавно от Юхимчука, батальонный комиссар с лукавой улыбкой 
спросил: 

- Хотите, я вам открою тайну? Только по секрету. Мне самому Лисовой по самому 
строгому секрету рассказал. Если, говорит, узнает полковник, что от меня пошло, 
мне в полк лучше не ходить. 

- Давай, давай, - устало сказал комдив, видимо тоже испытывая желание размяться 
душой. 

- Юхимчук пишет... дневник! 

- Чего? 

- Говорю же, пишет дневник, пишет ежедневно. Лисовой даже в стихах изобразил: 
"Прочтет, улыбнется и снова читает, и снова без устали пишет..." Вот где нам, 
Платон Васильевич, достается на орехи! 

- Полагаю. Он нынче генерал-лейтенанту претензию заявил, почему ему пушки не 
вернули... Он таков! 

Мне это понравилось. Если в такой кутерьме человек находит в душе силу об 
истории позаботиться, право, это неплохо. 

- Он, видимо, из образованной семьи? 

- Что вы! Такой же мужик, как мы с вами, да еще из самого темного нищего угла. 
Двадцать лет назад еще ходил в лаптях и свитке. Он же из Западной Белоруссии, 
из Пинского района Брестской области. Когда Буденный гнал белополяков, 
красноармейцы пригрели парнишку, повозочным начал карьеру. На своей кобыле 
доехал сначала до Родома, а потом обратно, и так до самой России. В нашем полку 
он с тридцать девятого года. В сороковом после воссоединения попросился в 
отпуск съездить в родное Закутье. "Мать не признала, вернувшись, рассказывал 
полковник, - говорит, не мой сын, мой в свитке ушел". 

До сведения командиров, политработников, всех бойцов доводим обращение Военного 
совета армии: 

"Дорогие товарищи! 

Советский Крым в опасности. Подлый и коварный враг находится на близких 
подступах к Крыму. Отдельные наши части уже ведут бои с зарвавшимся врагом. 
Настал момент, когда все мы должны доказать преданность и любовь к 
матери-Родине и разгромить фашистские полчища... Ни шагу назад, товарищи! 
Грудью защитим социалистические завоевания. Отстоим Советский Крым!" 

23 сентября на Перекопе было почти тихо. Артобстрел прекратился. Самолеты 
бомбили небольшими группами, но не более двух-трех раз. В штабе дивизии гола 
обычная работа, состоявшая в том, чтобы проверять и проверять готовность и 
бдительность частей переднего края. Вечером Черняев позвонил в 361-й полк: 

- Бабиков, ты сегодня в "Чабане" был? 

- Да, товарищ генерал. Там все в порядке, только сегодня необычно тихо. 

- Это меня и беспокоит. Пошли туда на ночь штабиста покрепче. Пусть все 
проверит лично. 

- Есть! Пошлю Андрющенко, на него, вы знаете, можно положиться... 

Еще одна картинка из тех предгрозовых дней врезалась в память. Начальник штаба 
дивизии В. К. Гончарук, низенький, сухонький полковник, которого командиры и